Шлюха, сторая часть Извращенки. Первая анти - бдсм повесть.

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

Шлюха

Мне достаточно сложно приступать к описанию событий начала 2013 года. Год начался печально, неправильно, тяжело и, чтобы забыться, на минуту, на пол-дня забыться, я совершала один за другим странные поступки, закрывая на них глаза и не оглядываясь назад на свершенное. Я с головой погружалась в темную пучину разврата, я не отказывала никому, кто предлагал мне заняться с ним сексом, я ловила любую возможность выбраться из дремучей и угрюмой тоски и боли в своей душе, но этот путь был изначально ошибочным. Каждый новый шаг, каждый новый поступок оставляли рубец на моей душе.

Забыться, забыться и гори оно все синим пламенем.
...
Начало году положило письмо от Господина Садиста. Внятно и трезво он писал мне, что через пару недель уезжает из Питера навсегда и предлагал встретиться в кафе, поболтать, все-таки не чужие друг другу люди. Я перечитала письмо дюжину раз, не меньше, я искала в нем подвох - в интонациях, в словах, в знаках препинания, но ничего не находила. Он предлагал выпить кофе и попрощаться. И ничего более. Медленно и осторожно, словно играя с гранатой, я набила в ответ свое согласие встретится на нейтральной территории, для прощания.

Тогда он попросил разблокировать его в аське.
Я разблокировала и мы несколько раз о чем то болтали как старые друзья.
Потом позвонил мне по телефону с чужого номера и я по незнанию ответила. Мы договорились на это воскресение. Кафе пока не выбрали, времени еще неделя впереди. Я уже продумала какую надену на встречу юбку и как уложу новую стрижку.

В субботу вновь зазвонил телефон с того же номера.
Я лежала с ноутом на коленях в спальне, привычно шаря глазами по страницам контакта. Телефон трезвонил, я ответила.
- Ну привет, котеныш, ты знаешь, что я тут решил. Мы не пойдем в кафе. Ты приедешь ко мне в подвальчик и кофе попьем прямо здесь.

В голове вспыхнула красная лампочка.
Стоп-стоп-стоп, сказала она мне, с этим я уже сталкивалась, спасибо. Никакого общения наедине, только общественные места. Ты забыла, с кем имеешь дело?

- Я не поеду в подвальчик, только на людях и никак иначе.
Этот знакомый голос с тягучими южными интонациями, сколько раз он внушал мне то страх, то покой.
Он уговаривал, но я уже вышла, давно вышла из-под его власти, меня не трогают эти слова, меня не трогают интонации, я большая девочка и даже уже имею за собой некоторый опыт общения с мужчинами.

Я вышла замуж в 19 лет, муж мой был первым и единственным мужчиной. Сначала всепоглощающая любовь, потом семейная жизнь, потом бытовуха и дети, я практически не общалась с мужчинами. Я не имела ни малейшего представления о них как о доминантных партнерах в жизни, то, что я видела перед собой раньше - это мужчины-подкаблучники, цель жизни которых сводится к удовлетворению потребностей женщин и попыток завоевать их благосклонность. Я жила в мире бесхарактерных мужчин и горластых женщин в джинсах и трикотажных майках. Круг моего общения ограничивался семьей, работой в женском коллективе в социальной сфере, общением с родственниками. Я не умела играть ы любовь и отношения, не умела балансировать на тонком лезвии любви и ненависти, я принимала секс за любовь, а любовь за смысл жизни.

Много лет я занималась домашними делами, рукоделием и писала детские сказки про машинки и заек. Однако пустота проходящей мимо меня жизни однажды заставила меня попытаться что-то поменять в ней.

К счастью, я училась и училась быстро, быстрее, чем могла ожидать сама. Два года я сидела на интернет-форумах и читала много-много статей о психологии, пока вдруг не начала замечать как предсказуемы бывают многие люди в своих поступках, как легко их жизни вписываются в готовые шаблоны и схемы и как глупо они наступают на одни и те же грабли раз за разом, по которым ходили еще их родители.

- Послушай, котеныш, разве же я делал тебе что-то плохое?
Как можно ответить на этот вопрос, м?
После всего, что было?
После пьяных сессий, вымотанных нервов, синей задницы, порнофоток в Контакте, угроз и шантажа?
Мы лениво перебраниваемся какое-то время, потом я резко говорю - все, я сказала, что в подвал не поеду, только в кафе - и отшвыриваю телефон на кровать.

Ну вот просто отбрасываю его в сторону от себя, забыв нажать отмену.
Судьба иногда подкидывала мне странные загадки и в основном они все шли мне на пользу. Словно где-то там шуршал крыльями мой ангел-хранитель, удерживая мою бестолковую голову на этой стороне.

Потому что через минуту я услышала, что мой телефон что-то бубнит сам с собою.
Я поднимаю его с подушки и подношу к уху.
Сквозь шуршание и треск разбираю слова Господина Садиста:
- Ну вот смотри, моя задача выманить Олю сюда к нам, в подвальчик, трахнем-то мы ее по-любому, а вот насчет плетки еще посмотрим.
Потом голос пропадает где-то в шуме окончательно.Черная паническая муть медленно накрывает меня с головой. Перехватывает дыхание и сжимает ужасом сердце. В моей голове не укладывается смысл сказанных слов.

Потом приходит понимание той непоправимости, которой мне случайно удается избежать.
Он не один, этот полоумный Садист, он с кем-то еще и как в дурной комедии мне случайно стали известны планы злодеев на мою скромную персону.

Я, отшвырнув телефон, забыла нажать на отмену звонка и он, видимо, сделал то же самое.
Окостенев от ужаса, я медленно прокручиваю в голове разные картинки моего выманивания из кафе, затаскивания в подвальчик, неспешного умерщвления и расчленки. Дальше моя фантазия услужливо преподносит мне образы закапывания моих молчаливых останков на газоне дворика и утопления в серой воде Невы.

Накрывает тошнота и скручивает ужасом живот. И я отчетливо и внятно ознаю, что вот только что случайно избежала настолько реальной проблемы, насколько может быть реальна угроза быть нашинкованной кухонным ножом на ковролиновом полу подвальчика с толстыми стенами.

И рассказать-то об этом некому.
Еще три дня у меня холодеют и дрожат пальцы, когда я вспоминаю этот подслушанный короткий разговор. Еще три дня я хожу по дорогам, оборачиваясь назад. словно тень полоумного Садиста торчит у меня за спиной. Еще три дня я вздрагиваю от звонков и кваканья аськи.

Постепенно страх отпускает и мне остается только благодарить Высшие силы за то, что в очередной раз моя бестолковая голова была спасена...

...
Был конец слякотного февраля, когда бодрый и веселый Алик написал в аське очередной "привет" и предложил принять участие в развеселом группоне с его бывшими сослуживцами по случаю наступающего 23 февраля.

Особых планов у меня на этот день не было, тем более, что выпадал он на субботу. В группонах участвовать мне не приходилось и внезапно показалось забавным - поиграть в шлюху. Каково это, интересно, когда тебя трахают все желающие, пускают по кругу и имеют одновременно во все дырки? Каково это, когда сразу несколько горячих рук ласкают твое тело и ты теряешь полную власть над собой в этом бесконечном шлюшочьем кайфе?

Я радостно соглашаюсь.
Алик просит захватить с собой фотик.
Я что-то вру мужу про внезапную халтуру, собираюсь и ухожу из дома не оглядываясь.
Где-то в метро ко мне приходит от него письмо. Письмо называется что-то вроде "прочитай это после своей халтуры".
Я выхожу из метро на Звездной и открываю письмо.
Очередное душераздирающий вопль о его любви и моем блядстве.
Ха, я не блядь, я делаю что хочу. Попробуйте остановите меня, если сможете.
Я набираю его номер и долго-долго ору на него на всю улицу о том, как меня достали его истеричные письма, его ревность и желание вмешиваться в мою жизнь. Я ору пока не хрипну и мне глубоко наплевать на прохожих, которые оборачиваются в мою сторону.

На улице тоскливо и сыро, черная унылая слякоть и густое серое небо над головой. Я мерю шагами улицу вокруг метро, моя юбка вся пропиталась снеговой жижей, в ботинках хлюпает, а я все ору и ору на него, пытающегося отнять у меня мою пузырящуюся глупость, мою такую странную^ нелепую, надуманную, искусственную радость, которой я затыкаю свою душевную боль как наркоман заливает героином свою тоску только потому, что по-другому ее уже не унять.Наконец я устаю и вешаю трубку. Потом возвращаюсь в метро. Меня сосет тоска.

Но она мигом выветривается, как только я вижу перед собой огромное пузо и огромную улыбку Алекса. Меня обдает запахом его одеколона и на все остальное мне, собственно, уже глубоко плевать.

Я до сих пор не помню, сколько же их было в результате, четверо или пятеро?
Они закупаются по дороге водкой, ловят машину и через несколько минут мы лезем через сугробы на проезжую часть.
- В прошлый раз так девушек и не дождались, в этот раз я решил их захватить с собой, - ржет Алик до ушей. - еще Рыжая обещала быть.

Но Рыжая так и не приезжает и я, в результате, остаюсь одна.
Я уже давно не даю оценку своим действиям, слишком часто меня ломали и я сама себя ломала. Свои желания и свои нежелания, остается просто гнать вперед по всем этим колдобинам, закрывая глаза и молясь - "не ссы, прорвемся", "где наша не пропадала..."

Маленькая частная баня. Снаружи это некий серый сарай, похожий не то на автосервис, не то на склад.
Алик ржет и балагурит всю дорогу и мне тоже дико и весело.
Мужчины раздеваются в просторной комнате слева, мне указывают на крошечную комнатушку "для девушек" справа. В ней стоит несколько пар резиновых шлепок, стопки полотенец и простыней. Я раздеваюсь, заворачиваюсь в простыню и, захватив фотик, выхожу в зал. Ищу глазами Алекса, забираюсь на диван рядом с ним. Так безопасней, кажется мне.

- О, у нас сегодня фотограф, - все ржут, - давай, снимай нас.
Сначала все идет как обычно на праздниках - смотрят старую хронику, фотки и фильмы, смеются и делятся воспоминаниями, потом потихоньку надираются. Стол ломится от еды, ждали восьмерых, а пришло четверо, я дико стесняюсь что-то есть со стола, я же тут как бы на правах шлюхи, а что это значит - не понимаю, но мне накладывают целую гору закуски и подливают водку с апельсиновым соком и дальше я смутно помню.

Мы ели, пили и трахались, сначала по-очереди, потом вдвоем, втроем, потом меня просили станцевать у шеста, но я не умела, зато умела фоткать, чем и оправдывалась.

Спустя пару часов веселье из отдельных кабинетом переползает прямо в зал и дальше мы резвились уже всей веселой компанией прямо на диване в зале, рядом с накрытым столом, настолько пьяные, что я уже не различала, кто, собственно, меня пользует и только дикий ссучий кайф остался вместо меня.

Спустя сутки, отоспавшись, я увидела эти фотки, с группона в бане. Домашнее порно с порносайтов отдыхает по сравнению с тем откровенным бесстыдством, которое открылась моим глазам с фотографий. В каком-то диком изумлении я рассматривала эти фотографии, не понимая, что вот эта голая женщина между бутылок кетчупа, которую трахают одновременно то двое, то трое - и есть я?

Алику фотки понравились.
Я отретушировала их как смогла, замазала все татуировки, шрамы и прыщи и выслала ему на почту. Он сказал - запости их на форум, там такое любят.

На розовом форуме регулярно выкладывается домашняя порнуха, там сложно кого-то удивить крупными планами пиписек и сисек, раскоряченных толстых красавиц и их волосатых спутников. Первую пару неделю я проматывала фотки в состоянии легкой оторопи, не понимая, до какого же бесстыдства надо докатится, чтобы постить этот ужас на всеобщее обозрение, но потом почитала про тематику форума и, решив, что каждому в этой жизни - свое, замазала на фотках лица и выложила их на форум.

Комменты посыпались дождем, бездна желающих познакомиться и немедленно, половину предлагала руку и сердце разом, остальные - так, на потрахаться.

С этого дня, собственно, и начался мой путь Шлюхи.
...
Иногда я продолжала писать в свой блог в ЖЖ. Читателей у блога практически не было, но эмоции требовали выхода и я набивала в пустоту свои тексты. Как-то одним воскресным днем, когда тоска и ужас сосали меня так сильно, что слезы помимо воли текли по лицу, я написала несколько абзацев о Тематическом Голоде. Я помню, как он начинается, Голод. Нервяк, нервный зуд и трясучка, зудит вся кожа на теле, я расчесываю на руках до вспухших багровых полос, до поломанных ногтей, чтобы ощутить этот всплеск змеящийся по позвоночнику и брыжжущий под кожей.О да, есть бездна бесполезных советов, как преодолеть Голод. Как преодолеть вампиру жажду крови?

Занятие спортом до боли в мышцах приносит облегчение на несколько часов, а потом снова тихо-тихо, как поганая мышь, возвращается в тебя эта трясучка и зуд кожи, и алкоголь его только притупляет на время, но никуда не убирает.

Я достаю остро заточенный нож и медленно полосую кожу своих рук. Узкие густые царапины наливаются багрянцем. Где-то через пол-часа от начала экзекуции, когда не остается свободного места на моих руках, медленно-медленно отпускает тоска.

"Жаль, что ты в Питере», - приходит сообщение в ЖЖ. - «а то я бы попил с тобой кофе"
Так началось мое краткое общение с Садо.
Как-то он скинул мне несколько своих статей о мазохизме, я с удовольствием их прочитала. Мне было близок и интересен его взгляд на Тематические отношения, ритуалы и практики. Я задавала ему в аське кучу вопросов и получала массу ответов, словно передо мной внезапно раскрылась огромная нечитаная книга и я спешила насладится ею всей сразу, потому что владелец мог вернутся в любой момент и отнять. Со временем вопросы иссякают и общение сводится на нет. Пока однажды он не пишет мне в Контакте, что завтра будет в Питере и если я хочу, можно где-то пересечься.

Конечно же я хочу!
...
Мы встретились с Ним в «Шоколаднице».
Первые секунды встречи - они всегда врезаются мне в память - на этот раз мне показалось, что внезапно ожила картинка, одна из бесчисленных Его фотографий, которые я много раз видела в интернете.

Пью кофе, пытаюсь шутить, изучаю Его. Играю с меню, раз, другой ухитряюсь прищемить себе палец металлическими скобами, чтобы ощутить этот внезапный прилив, на грани боли и удовольствия - у меня так давно не было Верхнего. Все случайно - но я подсознательно стремлюсь к этой мимолетной и сладкой боли.

Кофе выпит, я внезапно со стуком опрокидываю стакан на стол - он смотрит на меня - "Пойдем". Нам надо только перейти дорогу, грохочущую улицу - Он шагает прямо под машины и они тормозят, объезжают Его. Стеклянные двери гостиницы, лифт - швейцар с любопытством заглядывает в закрывающиеся двери, замечаю его ухмылку.

Следующие важные секунды, которые так же крепко и навсегда врежутся в память, именно по этим ощущениям я понимаю, мой человек или нет - Его первое прикосновение. И оно - нежное, к мое щеке. Я ожидала - грубость, боль или жар - но получаю нежное поглаживание. Я озадачена, но мне — нравится. Закрываю глаза. Я не могу смотреть в глаза Верху на встрече - полностью отдаюсь ощущениям.

Раз-два-три - три движения, я на коленях, опускаю голову - я принимаю Его, я так привыкла. Я на полу, в Его ногах, на руках железо...

Мне нравится все - грубость, боль, в горло, до рвоты - мне мало, я хочу глубже, насилие поднимает во мне густую волну наслаждения. Я теряю свой облик. Я похотливая, жадная до секса сука. Я до синяков кусаю собственные руки, мне мало - боли... Я чувствую, что Он осторожен со мной, Он не знает моих ресурсов, он не переходит ту грань, когда боль перестает приносить удовольствие.

Прихожу в себя в душе, холодная вода отрезвляет меня, загоняет в угол, я почти плачу, я пытаюсь спрятаться от этой ледяной струи, но она бьет в лицо, я захлебываюсь, почти задыхаюсь. Но страха нет, я доверяю Ему. Когда это случилось? В момент. когда я понимаю, как внимателен Он в своих движеньях.

На кровати пуховые подушки и толстое-толстое одеяло, я лениво приоткрываю один глаз, рассматриваю номер. Но лень, лень думать, шевелится, осталась только сладка нега в Его объятьях...

"Меня уже месяц не пороли, " - жалуюсь я, бедная киска.
Его плеть острая и жгучая, я не успела настроится на боль, я визжу и верчусь, словно каленое железо прижигает кожу. Потом он трахает меня и снова порет - и вот боли больше нет, каждый удар только усиливает желание, каждое прикосновение порождает сучью похоть и я кончаю от Его порки, извиваюсь от наслаждения и боли под Его руками. "Какой Вы клаааасный», - шепчу я в своем эндорфиновом бреду, - «я хочу еще и еще..."

потом кончаю, когда меня трахают в рот, потом- когда жадно целуют, потом - потом не помню от чего, в руках Мастера это не сложно.

И снова - нежные движения, ласка и сладкие прикосновения, счастье растекается по моему телу .
Верхние редко бывают нежными, редко - ласкают, гладят кожу, прикасаются кончиками пальцев.
Время идет, мелькают цифры на часах, за окном стучит капель, серый Питерский свет заливает комнату, белые занавески тоже кажутся серыми.

Он откладывает телефон и я чувствую, как Его рука проникает внутрь меня, самая сладкая ласка, самое сильное наслаждение, самые мощные оргазмы, разрывающие мое тело изнутри. Он не спрашивает моего желания, Он берет то, что хочет и когда хочет, и я с радостью подчиняюсь Ему, в этом мое наслаждение.

Я с детства люблю эту тонкую и сладкую боль на коже, еще не зная этому названия, я уже умела получать удовольствие от боли. Синяки на руках от укусов, мелкие пятна от ожогов, кошачьи царапины, сбитые колени - с каким насаждением я расковыривала до крови старые засохшие царапины, чтобы вновь ощутить этот сладкий всплеск - боли и удовольствия. Сначала обжигает изнутри всю кожу адреналином, потом секунды - боли, а за ней - легкое головокружение кайфа.

Время вышло, растаяло и кончилось.
После душа и забираюсь с косметичкой на широкий подоконник, смотрю вниз с 4 этажа. Дождь, люди бегут куда-то сквозь серую пелену, зачем-то едут машины, пустая суета в холоде и питерской тоске. Сознание еще не вернулось ко мне, я плаваю в эйфории. Еще несколько часов длится это кайф, когда вcе краски кажутся ярче, чем есть на самом деле, радость - сильнее, эмоции — глубже, словно протирают тряпкой грязное автомобильное стекло и мир взрывается светом.

Мы прощаемся, я не знаю, увидимся ли еще раз, я даже не задаю этот вопрос. Ни обязательств, ни обещаний - чистое и незамутненное ничем наслаждение.

...
"Привет. Я нашел тебя в тематический группе, у тебя классные фотки, " - написал как-то раз мне в контакте один парень без фото на аватарке. Они всегда пишут именно так и я почти не отвечаю на эти письма. Любители халявного секса или "потемачить по-быстрому" не отличаются изощренной фантазией при завязывании знакомств. Писем много, я читаю их для того чтобы понять, торкнет хоть что-то в словах или нет.

Удаляю письмо.
Назавтра он пишет снова, на этот раз что-то более осмысленное. Представляется, предлагает взглянуть на свои фотки. Фотки как фотки, ничего особенного: "я на отдыхе", "я под кустиком", "я у кустика". Однако, отвечаю, от скуки ли, от чего-то еще. Несколько дней переписываемся и, наконец, он предлагает выпить кофе. Мы живем совсем рядом, в нескольких автобусных остановках. это хороший знак, решаю я, и соглашаюсь.

Мой человек или не мой становится понятно сразу, по первому телефонному разговору, по первым минутам общения, но самый главный вывод я делаю после первого прикосновения к нему, по тому, как он отвечает на мое прикосновение.

И он ответил - глубоким внутренним покоем и позволением изучить себя. Огромного, страшного, сильного, опытного садиста.
Он рассказал все о себе сразу и честно, и я слушала его рассказ, захлебываясь ужасом и восторгом разом. Два тюремных срока за бандитизм, бывший мент, из тех, кто в 90-е ушли в бандиты, садист и жесткий садист с детства. Я сидела напротив него как мышь сидит напротив своего кота и ожидает собственного риговора.

Уже тогда я поняла, что скажу "да".
Почему?
Выдержанность, самоконтроль и спокойствие говорили о нем все. Он сделает только то, что решил и не преступит за грань.


…
Он - садист, а я - маза, и мы нашли друг друга. Случайно. Внезапно оказалось, что мы живем едва ли не по соседству. Он любит делать мне больно, а схожу с ума от этой его сладостной боли.

Мы встретились впервые за чашкой растворимого кофе в дрянной забегаловке, которая отличалась удобным расположением и уютными диванами в полумраке. Он рассказал о себе все сразу, не скрываясь и не утаивая, я слушала, замирая то от страха, то от наслаждения. Исходящий от него покой и притягательная и мощная мужская сила подчинили меня при первой же встрече. Невозмутимость, воля, выдержанность, твердость.

Я стала опытней. Моя голова все реже и реже улетает от меня в эндорфиновый кайф. Я лучше разбираюсь в людях и своих желаниях, и все большее место занимает в них мазохизм. Сладкая и тонкая боль на поверхности кожи. Острая и притягательная боль в сексе. Неумолимая и жгучая боль в порке. Боль, дающая возбуждение, боль, перестающая называться болью, боль, несущая наслаждение и усиливающая мощность и глубину оргазма, боль, сама по себе ведущая к оргазму.

Пол-года назад я поняла, что меня стали притягивать картинки из жесткого садо-мазо, а потом приступила к экспериментам.
Сначала Топ научил меня улетать в оргазм от порки, достаточно лишь перетерпеть эту боль на коже, она пройдет, она неотвратимо пройдет и тогда сладостные волны накрывают с головой, даже не нужно прикасаться ничем кроме розги, к исхлестанной до вспухших багровых полос, коже.

Затем - иглы. Медицинские иглы, которые надо научится терпеть, а потом понять всю ту сладость, что они несут с собой, пронзая насквозь твою беззащитную и притягательную плоть.

Затем - стальные канцелярские кнопки. Я выложила их длинной дорожкой на скотче и приклеила к своим губкам и соскам. Боли не ощутила. Вообще. Я ласкала себя, вонзая стальные иглы в свое тело, чувствуя сладкое жжение, какое дает молодая крапива, если коснутся ее ненароком рукой. Вонзившаяся в клитор игла вызвала резкий и мощный оргазм, отдышавшись от которого я поняла свое новое призвание.

Когда я встретилась с Ним, дюжина стальных кнопок накрепко вонзились в мои губы и груди, оставляя Ему возможность жестко и грубо трахать меня так, чтобы при каждом толчке они глубже и глубже впивались в мою плоть, доводя меня попеременно то до слез боли, то до криков счастья. "Ты моя ссука, слышишь, ты - моя ссука!!!" "Спасибо, » - шептала я Ему в ухо, - «спасибо, мой Господин." За это умение причинить мне боль и за наслаждение. которое Он дает мне.

Я лизала горячим языком Его кожу, я вдыхала Его головокружительный запах - горячей и сильной плоти, я лежала в Его ногах, я преклонилась перед Ним, я отдала Ему свое тело - для наслаждения и мук, на Его желание.

"Больно, " - вырвалось с моих губ против моей воли, - "больно..." Сильная и жесткая рука зажимает мне рот и Его голос приказывает мне "Терпи!"

И в этот миг я теряю себя, моя воля покидает мое тело, я отказываюсь от самой себя ради своего Господина.
Потом я ревела, когда поняла, что медицинские иглы пронзят мои губы, страх, внушенный мне полгода назад неопытным и бестолковым Господином Садистом, пересиливал желание...

Он отступил и долго-долго, сладко-сладко трахал меня, так, что я сама взмолилась - "проколите, проколите мне губки, я доверяю Вам".

"Не бойся" - сказал Он.
Я не боюсь. Как я могу боятся Вас, несущего мне столько наслаждения, моего, странного, особого наслаждения.
Укол, другой, третий, четвертый. Тонкая и острая боль вспыхивает искрой и гаснет. Я благодарна Ему, слов не хватает выразить признательность и восторг. Моя ссука сыта, я спокойна и расслаблена.

Он - мой садист, а я его маза. И мы нужны друг другу.
Но он тоже ушел как и все остальные, просто однажды не подтвердил встречу, а потом не ответил на смску. Напрасно, я чувствовала, что могла бы реализовать с ним свой потенциал любви к боли.

...
О том, что Тематические отношения, так сказать, бдсм по-русски это простое и незатейливое блядство, служащее для удовлетворения секс потребностей мужчин, мне обьясили очень быстро. Алик, первый же встреченный мною после Воланда тематик, видел бдсм как бесконечный и незатейливый трах на благо его, любимого, а если девочке нравится пороть задницу, попугаться или потаскать за волосы по полу гостиничного номера - то за этим не заржавеет, благо, и темперамент и физическая сила позволяют. Легкое сомнение тогда всколыхнулось внутри меня, но я привычно засунула его в себя по-дальше - если Верх так хочет, значит придется так делать, я же типа тут рабыня, должна слушаться его. Мои желания значения не имеют, вроде как в этом состоит смысл бэдээсэма. Разве нет? Спросить было не у кого. Милая привычка наступать на горло собственным желаниям и потребностям, заложенным в меня в детстве дорогими родителями, тут сыграла со мной дурную шутку.

«Я твой хозяин и у тебя нет слова нет», - уверял меня Господин Садист. Ну наверное ему виднее, раз он хозяин, а я типа рабыня. «Ты моя секс рабыня, ты должна делать все, что я прикажу»

Ну ок, раз таковы правила.
Мне не нравится?
Но еще с далекого детства я усвоила от родителей правило: «мало ли что ты хочешь» и оно взыграло во мне в этот период моей жизни. Мало ли что хочу я, ежели Г-н Садист хочет другого. Мало ли что хочу я, если Алику срочно надо кого-то выебать, что значит - далеко ехать? Ты ДОЛЖНА. Меня так учили дома, в детстве - должна - сдохни, но сделай, выкрутись как нибудь.

Огромную роль в этом странном формировании «похотливой шлюхи» сыграл Гарик. Пускай будет Гарик, ок? Он появился в моей жизни и в аське где-то в начале этой зимы. Мы занимались виртом каждый день, он приказывал мне и я кончала по его приказу. Бесконечно кончала, по два-три-четыре раза подрят, то с одной игрушкой, то с другой, то с пальчиками, то в присутствии посторонних - например, рядом на диване сидит равнодушный ко всему муж, а я получаю приказ по аське и пальцы сами лезут под юбку и шалят там, а потом отчитываются о проделанном.

«Что значит, ты не хочешь? Ты - похотливая ебливая ссука и ты не хочешь? Взяла пробку и вставила ее в себя, теперь вводи два пальца, добавля еще один». Обычно, долго ждать не приходилось, моя ебливая природа бурно реагировала на любые игры с сексом.

Он приказывал мне мастурбировать во время месечных, когда болел живот, или засовывать в себя руку едва ли не по локоть, другой рукой набивая отчеты в аське, а я не понимала двух вещей: имею ли я право сказать «нет» и увидимся ли мы когда-нибудь вживую. Спустя какое то время- месяца два прошедшей зимой - я окончательно уверилась в том, что весь бдээсем это и есть только ублажение и удовлетворение мужыков и приняла эту позицию.

Пока в моей жизни не появился Алик и не показал мне вещи, от которых мой бедный разум в очередной раз пошатнулся и завис: оказывается, существует еще бэдээсм без секса вообще.

Гарик был в сексе профессионал. Профессия у него была такая - решать чужие сексуальные проблемы. Походя воспитывая из женщин «похотливых шлюшек».

Теперь я знаю еще одну примету банального развратника, прикрывающегося бэдээсемами и просто трахающего все живое, дабы поддержать в себе уверенность в том, что он еще ого го, и его еще хотят и он сам еще хочет. Это «приведи с собой подругу». Мы еще не встречались в реале ни разу, мы переписывались и занимались виртом уже несколько месяцев и я стала смутно догадыватся, что этот вирт ничем не кончится. Во первых, у него уже была нижняя, любимая и верная, во-вторых, слишком затянутый вирт стал мне наскучивать. Когда Гарик написал мне "Приведи с собой подругу и на этом условии я возьму тебя под ошейник», я поняла, что игра закончилась. В прошлом году я часами шерстила на сайтах для Алика в поисках свежего мяса, в этом Гарик требовал такого же, ставя условия получения ошейника. Лампочка в мозгу сказала мне «стоп» и я переключилась на другого.

Однажды в приступе женской истерики, я сказала ему в аське, что мне надоело, что меня все только ебут и ебут, что мне надоело быть для всех шлюхой, что я хочу нормальных отношений и тэдэ и тэпе. На что он спросил у меня - «мне уйти?» «Нет» - испуганно пролепетала я. Как это - уйти? А что я буду делать? С кем останусь тогда? Со своей тоской, страхами и никчемностью...?

«Никуда ты уже не денешься, - написал он- шлюха уже внутри тебя...»
Так значит, это и есть мой Путь, решила я, Путь шлюхи. Рабыня из меня не получилась, стану трахаться в свое удовольствие. И да, иногда этот метод работал, я забывалась на какое то время.

Раз я все равно больше никому не нужна, почему бы тогда просто и незатейливо не трахаться?
…
Однажды, точно не помню, что именно толкнуло меня на это, я написала Гарику что у меня есть подруга и она девственница. Ей 24 года, у нее нет и не было парня. Она симпатичная вполне, но их какой-то строгой традиционной семьи, в которой девушку до замужества пасут старшие братья, не давая ей шанса ни «согрешить», ни найти себе подходящую партию другим способом, под постоянным внешним контролем.

"И что ты хочешь с ней сделать?" - спросил он.
" Нууу... Поиграть в нее"
" Потрахатся? Она тебе нравится? Ты ее хочешь?"
Хм.
Я раньше уже смутно и нудно размышляла о том, интересуют ли меня в качестве секс-обьектов другие женщины и пришла к выводу, что миленькие и сладкие девочки на картинках выглядят вполне себе привлекательно и почему бы не попробовать.

"Я бы попыталась, только не знаю как. Вообще не знаю, я раньше с девочками не пробовала."
"Не, здесь все просто. Сначала - поцелуй ее в щечку и обними за талию."
Блин, чужую девушку???
"Как мне это сделать?"

...
БОльшая часть зимы и весны стерты в памяти, остались скрыты за пеленой густой и черной апатии. Я жила как в тумане, медленно плавая в черном равнодушном мраке, забивая свои дни и чувства пустым, беспорядочным, ни к чему не обязывающим сексом. Отношения с мужем зашли в непроницаемый тупик. Мы или не разговаривали, молча встречаясь в квартире как соседи, или он устраивал мне скандалы с криками и хватанием за ремень, дабы утвердить свои потерянные права. Или обрести их. Или отказаться от них окончательно, но, главное, что-то решить для себя. Я намеренно избегала встреч с ним, досуга с ним, заполняя каждый свой день какой-нибудь суетой, выдумывая тысячи важных-преважных-неважных дел, лишь бы не оказываться дома одновременно с ним. Весной я бывала дома только для того, чтобы упасть обессиленно в кровать, с тем, чтобы утром вскочить с нее и вновь куда-то умчаться. Ситуация усугублялась тем, что никаких прав в случае развода я не имела на имущество. Квартира была его. Дача его, машина была когда-то моей, но была заново переоформленна на него в собственность. Ежедневно живя в ожидании развода, я сходила с ума от страха и беспомощности. Мне мерещились ночи на Московском вокзале в компании синих и гнилых бомжей, я видела себя, втиснутая в одну комнату с семьей брата. На детском диванчике в углу, я тоскливо, до зубовного скрежета осознавала, что, получив долгожданный развод и свободу я получу вместе с ними и тотальную, всепоглощающую, неизмеримую ничем нищету. Моя зарплата в госконторе позволила бы мне снимать себе убогую комнатушку поблизости. И все. На банальное пропитание ее бы уже не хватило. Не говоря о содержании ребенки.

Ужас, беспомощность, страх, судорожный, стискивающий горло рыданиями, страх.
Страх заполонил всю меня, всю мою жизнь, каждый мой день.
Скандалы начинались почти сразу, стоило нам остается наедине.
Однажды... Я запомнила именно этот скандал так четко, потому что тогда в паническом ужасе металась по тесной квартирке, ища угол, чтобы скрыться там, спрятаться, как животное, забиться в темноту, чтобы хоть на миг прекратить... прекратить... эти крики... этот ремень... эти удары руками по голове, от которых начиналась головная боль.Наконец я забиваюсь в ванную, запираю дверь и истерика накрывает меня с головой.После этого случая я с удвоенными усилиями принялась искать себе новых отношений и новой жизни. Идти мне было некуда, жить негде. Мысленно собирая чемоданы и размышляя о том что надо будет забрать в первую очередь, а зачем я, наверное, еще смогу вернуться, я отчаянно искала себе кого-то, хоть кого-то, кто сможет удовлетвориться мною как своей женой и, быть может, взять к себе в дом.Я жила между апатией и истерикой несколько месяцев, остаток зимы и половину весны. Судорожно завязывая отношения готовой на все шлюхи.

Иногда я писала болезненные рассказы о том. что рвало меня изнутри и постила их на форумах. Я читала ответы от незнакомых мне людей и пыталась найти в них решение моей ситуации. Решения не было.

Я проживала каждый начинающийся день в готовности в любую минуту покидать в чемодан самое необходимое и уйти за дверь. Мысленно держа в голове кто из малознакомых мне людей мог бы приютить меня на какое-то время или навсегда. Почти пол-года на чемоданах. Я, ребенка, фотоаппарат и ноутбук.

Нам надо выжить всем вместе.
...
Именно в эти дни я смогла в полной мере почувствовать и осознать собственную беспомощность и несостоятельность. Страх держал меня за горло. Страх толкал в спину, страх подгонял - скорее, у тебя нет времени, в любой момент. Московский вокзал. бомжатник, смерть. Ищи, хватайся, делай что-то двигайся, у тебя нет ничего и никого, кто сможет о тебе позаботиться. А сама ты уже доказала собственную несостоятельность собственной жизнью.

Сколько тебе лет, дорогая, 35? И что ты имеешь? Что, из того, что ты имеешь, позволит тебе сейчас выжить? У тебя нет собственного дома, твой доход в гос конторе ниже плинтуса. Ты помнишь ту нищету. в которой ты жила с мужем долгие-долгие годы Так вот они покажутся тебе раем теперь.Потому что тогда у тебя была хотя бы крыша над головой. Ну в добавок к одиночеству и тоске. От беспомощности хотелось выть и биться головой об стену.

Я была полностью загнана в угол. И это был самый беспросветный из беспросветных моих углов, потому что выхода из него не было. Московский вокзал - или влачение существования между побоями и скандалами. Сказать в свое оправдание мне было нечего - да, шлюха и блядь, да, трахалась.

Очень-очень плохая, развратная, мерзкая.

Вот только ты спросил меня, как я докатилась до такой жизни?
Одиночество. нищета, беспомощность и неуверенность в завтрашнем дне, так бы я описала все свои годы в браке. Муж-ребенок, не дававший мне ни поддержки, ни помощи, ни опоры. И тогда мне пришлось натянуть на себя широкие штаны, взять в руки лопату и стать в семье мужчиной. Быть мужчиной я не умела. Мне казалось, что достаточно стать для этого самой громкой и самой решительной, чего бы ни стоили мои решения. И я напялила на себя чуждую мне роль и играла ее. Пока моя пружина не лопнула.

...
- Я хочу использовать тебя как шлюху, - написал мне в личку Саша. - Ты согласна?
Я с ним трахалась как-то пару недель назад, по своей глупости и он никак не может мне этого забыть.
- Нет, не согласна. Я уже наигралась в шлюху. Я поняла что мне не интересно трахаться, если мне не интересен партнер. Видимо только по этому я до сих пор не скатилась до проституции.

- А зачем ты тогда поехала трахаться?
Тогда - мы выпили с ним по чашечке кофе и он принялся уговаривать - если сразу не сделаем, то потом все само по себе рассосется, и ничего не выйдет вообще.

Он показался мне безобидным, выебет и отстанет в конце концов, почему бы опять не съездить потрахаться, может, мне и правда понравиться.

Это был предпоследний случай, когда я играла в шлюху. Ну так. напяливала каблуки, короткую юбку, включала "звезду" и "звездела". И вообще я его даже в чем-то пожалела тогда - он пол-дня ждал меня в кафе, пока я закончу дела, хотел потрахать красивую шлюшку, а она вдруг начинает выделыватся.

- Я тогда сразу говорила, что не хочу ехать трахаться, - я и правда говорила, но кто б меня слушал? А когда уже накоплен опыт синяков и пиздюлей от мужчин за неподчинение очень быстро учишься засовывать свои же желания себе же в жопу. Насилие, даже игровое, не проходит даром для психики.

- Ты боишься, что все будет так же? Что опять все будет именно так? Нет, не будет.
А как будет? В твоей грязной холостятской берлоге, где мне было противно садится на стул, потому что я боялась прилипнуть, или ложится на кровать, где белье не менялось месяцами, или даже видеть твои резиновые члены в пластмассовом игрушечном чемодане - господи, в чьих письках они побывали до меня? - которыми ты меня уныло трахал, связав руки кожаными наручами, трахал как шлюху, как игрушку, до которой тебе нет никакого дела и к которой ты даже ленишься просто прикоснутся руками, погладить или обнять? Как будет??

- Скажу честно, ты меня чем-то зацепила. Не внешним, нет, чем-то внутренним. И от этого мне хочется познать тебя физически.
- А меня зацепил парень, который младше меня лет на 10 и которому я тоже до фени, потому что у него и без меня все хорошо, - огрызаюсь я. - мы не всегда получаем то, что хотим!

О да, он зацепил меня, он смел меня как ураган, он взорвал меня, растерзал, растоптал - и собрал воедино своими огромными и сильным руками, в которых я растворилась как ребенок в объятьях Отца. О, как же сильно я хотела, что бы это никогда не кончалось, не отпускало меня, не прощалось.

"Ну как ты? Все нормально?" - спросил он и пошел дальше своим Путем.
А Саша остался и чего-то хочет, и требует, и просит, и достал уже меня невероятно.Так как я стала шлюхой? И почему мне надоело ею быть?

...
Я искала "настоящего". Ну чтобы эти пузырьки в голове - навсегда, чтобы игра в любовь стала любовью, чтобы найдя один раз - больше не терять и не теряться. Черная пустая бездна в моей душе поглощала меня, я раз за разом забивала ее пустыми надеждами и своих пустых поисках.

Сначала я шла по самому простому пути - помоги тому, кому хуже, чем тебе самой. Смотри, сколько страдает бедных деток в детских домах, а от тебя требуется так немного - поволонтерить на их пользу. Поволонтерила, раз, другой, третий... Только пользы этим несчастным зверюшкам, живущим на кроватях, от моего волонтерства нет. Пришла, бегло приласкала, сфоткала, покормила, поиграла - ушла и забыла. Бессмысленность моих трепыханий была сравнима с бессмысленностью попыток ручья разбавить целое соленое море. И я ушла. Посмотрев на прощание пару раз, как легко зарабатываются деньги, имена и делается карьера на сиротках.

Приди к Богу, сказала мне подруга, это Он посылает тебе испытания. Не вопрос, сказала я, давай попробуем. Я пробовала 2 года - продираясь через косноязычие молитв, через фальшивое благообразие, через отточенные столетиями технологии загона реальных проблем во внутрь себя и поддержание себя в неврозе, зависимости, страхе. О, религия - это прибежище для слабой души, моя быстро наскучилась костылями, которые мешали мне двигаться по своему пути - и я ушла. Посмотрев на прощание, как легко зарабатываются деньги на этих бессильных, нуждающихся в костылях, людях.

Черная липкая лента склеила мои крылья, и я забилась в тесную нору одиночества и тоски. Утро-день-вечер мелькали с такой скоростью, что два года слились в одну неделю, когда я однажды проснулась и открыла глаза.

"Привет, познакомимся?" - написал мне Воланд.
И словно распахнулось окно в душную тюремную каморку, в которой я отбывала срок, называемый "жизнь". Я пролетела тот год в одном эндорфиновом счастье, я захлебывалась жизнью как умирающий от жажды не может насладится водой, как выпущенный на волю обреченный на пожизненное тюремное заключение, как слепец, прозревший в одночасье и увидевший, что жизнь - она не только наощупь. И тогда я поверила, что эта игра и есть реальность, что эти горячие руки - они навсегда, что сила и властность дают мне комфорт, безопасность и покой, которого никогда раньше не было в моей душе, но все заканчивалось каждый раз как только заканчивалась сессия. И после того, как ушел Топ, я снова оказалась в своем мыльном пузыре иллюзий. Тогда я потрогала пузырь рукой - и он лопнул. Это был тот милый группон с Аликом, когда я решила ступить на безмятежный шлюшочий Путь, на котором можно бесконечно упиваться иллюзией любви. И я наслаждалась новой ролью - несколько месяцев, искренне играя в любовь, замещая ее сексом....

...
Он был очень напряжен, я сразу это почувствовала. Задерганный работой и семейной жизнью, напряжен перед предстоящей встречей с незнакомой девушкой, которая ему так понравилась на фотках и которую он вел сейчас трахать. Он должен был быть - корректным, "джентльменом", умеющим дарить цветы и делать красивые поступки. Это была его вторая маска, которую он одевал. Первую маску называлась "успешный и красивый", ее я видела на форуме. К исходу 4 часа я полностью увидела его настоящее лицо - офицер, 5 лет службы в горячих точках и участия в боевых действиях, со всеми вытекающими привычками - цинизм и любовь к очень крепким напиткам. Фальшь и игра мне не нужна, я была полностью естественна и расслаблена, он тоже расслабился. Я сама не смогла понять, зачем мне это было нужно. Зачем я поехала трахаться с парнем, едва списавшись с ним на форуме. Просто потому что он был очень настойчив? Или опять же - из любопытства?

Я видела, что ему нравится моя бурная реакция на его секс и я старалась сделать ему приятное. Я показала весь свой арсенал умений и все свое мастерство, я развлекала его смешными фотками из своего телефона, когда у него испортилось настроение при воспоминаниях о службе, я шутила сама и смеялась его шуткам, я старалась, чтобы ему было приятно и хорошо со мной, я прислуживала ему так же легко и привычно как и своему Верху.

Зачем я это делала? Не знаю. Я видела, как сделать ему хорошо - и физически и психологически - и делала. Мне не было это не трудно, не странно, не непривычно. Он был счастлив - и уехал к себе домой. А я - к себе.

Вот и все, собственно...
...
Потом была еще одна встреча с Аликом, его новой подружкой Дашей и его старым приятелем. Я опять притащила с собой фотик, мы напились, трахались и фоткались в костюмах медсестер из секс шопов. Я мчалась на группон не успев перекусить после работы и быстро-быстро напилась там, чтобы проскочить через омерзение, нежелание и стыд. Чтобы сразу стало - весело. Не радостно, а так, весело. Весело от алкоголя и секса.

Вернулась в реальность засунутая в унитаз головой, в собственной блевотине. Даша склонилась надо мной в ужасе и давала какие-то маловменяемые советы. Красное вино на голодный желудок выходило из меня черной жижей. Заодно выходило опьянение и потихоньку возвращался рассудок. Потом я сидела на кафельном полу, обнимая унитаз, и давала Даше советы как правильно заниматься анальным сексом. Изредка мои монологи прерывались рвотными позывами. Так омерзительно, как в тот вечер. я никогда раньше себя не ощущала.

...
Потом был Саша.
Потом - потом еще кто-то был, я не помню их имена и лица, я трахалась с ними в гостинице, озверевшая от голода ссука, я получала свой кайф и уходила, не дав на прощание телефон, хотя бы неправильный, хотя бы - соврав, дать им надежду на повторение.

Иногда мне бывало хорошо, но чаще я только усугубляла эту бесконечную черную дыру в моей душе, которую неловко и неумело пыталась заштопать кривыми иголками.

Но однажды все меняется и новое знакомство дало мне новый толчок жить.
Во мне разбудили мазу.
Как интересно, решила я, теперь я буду играть в Тему без секса. Незамутненное ничем наслаждение и боль. Боль - от порки, когда горит кожа, боль от веревок, когда саднят свежие ссадины, боль от игл - и горячие объятья, в которых я растворялась в эндорфиновом бреду, считая, что он и есть - счастье. Однажды было совсем необычно - на бондажной СМ сессии я поймала глюки. Я видела их так же четко, как в детстве считала, что сны - это мультики, которые показывают по ночам. Я смотрела свои мультики, вызванные наслаждением и болью.

Я забила пустоту фейерверком развлечений, знакомств, тусовок. сессий, я опять скользила на крыльях как чайка в воздушном потоке, главное, не задумываться, что будет "потом", "потом" - это не скоро, не "сейчас".

Пока не упала к Его ногам. "Я не трахаю своих моделей, " - сказал Он, смеясь.
Это как? - не поняла я.
Трахали - все. Легко и не задумываясь. Просто у Него есть - Любимая. Вот и все. А у меня - черная дыра, в которую проваливаются звезды.

Я купила себе 2 кнута и долго училась ими рисовать в воздухе восьмерки с двух рук.
...

Путь Шлюхи закончился так же быстро, как и начался.
Я сидела в ногах у Господина М, он держал мою голову в своих руках и, приказывая смотреть себе в глаза, говорил мне : "Прекращай блядствовать. Ищи себе Верхнего, возвращайся к мужу - но прекращай блядствовать. Ты мечешь бисер перед свиньями. ты достойна быть счастливой."

Я рыдала и никак не могла остановиться, я цеплялась за Его руки, которые так крепко держали меня на этой стороне разума, что смогла поверить - поверить полностью в искренность и честность Его слов, поверить - и подчинится, и принять Его правоту и сделать так. как он сказал - остановится в своем мрачном скольжении в пустоту Черной дыры...

Выбраться из пропасти оказалось гораздо проще, чем я считала - удалить и заблокировать несколько ставших ненужными контактов - и вот она, свобода.

...

Теперь у меня было 2 кнутика - кубанская нагайка метровой длины из плотной кожи с резким запахом новых кирзовых сапог и хлыст чуть больше метра, с силиконовой сердцевиной, легкий и гибкий. За три дня почти непрерывного размахивания кнутом я отмахала себе руку до тупой боли в суставе, до хронической ноющей боли в мышцах, до сведенной лопатки. Когда я взяла его в руки, вдруг резко вспомнилось, как в детстве мальчишки учили меня махать нунчаками, сделанными из деревянных обрезков бруса, скрепленными между собой обрывком цепочки. Единственная девочка со всего двора - я не боялась этих самодельных нунчаков и довольно ловко научилась размахивать ими вокруг себя.

За три дня игры с кнутиками, я исчиркала черными следами обои в спальне, порвала их нагайкой ровными полосками, сбила ею же с потолка светильник, когда тяжело, с плеча, вымещая какую-то непонятную мне злобу, била по стене, найдя на ней метку для прицельный ударов.

Оказалось, что вертеть восьмерки двумя руками ничуть не сложнее, чем одной, стоит лишь слегка приноровиться. Силиконовый кнутик легко и четко припечатывал кисточкой именно туда, куда я целилась, в двух плоскостях, и скоро я научилась уходить в сторону от его отдачи или глушить ее об ладонь другой руки. Нагайка, жесткая, негнущаяся, вела себя бесцеремонно и жестоко, она била в стену только узким сгибом, отказываясь работать хлопушкой на кончике, как ядовитая змея, едва подчинялась контролю, так и норовя промазать мимо моей цели. Симметричные черные полосы на бежевых обоях радовали меня своей аккуратностью.

Еще через пару дней я купила на рынке кованный узбекский пчак, нож с костяной рукоятью и золотыми звездами на лезвии, едва увидев которые я поняла, что без покупки сегодня не уйду. Дома я долго рассматривала переливистую серо-желтоватую сталь, а потом трепетно прикоснулась к ней губами. Он внушал мне тоже уважение, что моя бесцеремонная и грубая нагайка, суровая в своей негнущейся сути.

...
Со стороны как порят другого я видела один-единственный раз, несколько минут, несколько идеально точных прицельных хлопков кистью узорчатого хлыста. Мастер делал это так легко и непринужденно, так точно, что я смотрела открыв рот, еще не отдавая себе отчета, почему меня так заинтересовали его движения.

"Хочешь попробовать?" - спросил он меня и я спокойно встала у Андреевского креста, обнажив спину.
Помню, как приятно удивил он меня тогда - своим легким отношением к жизни, к порке, к признанию и пониманию своих садо-потребностей и уважению и пониманию мазо-потребностей других. Эти вещи не напрягали его и прекрасно вписывались в его картину мира, да, есть те, кто любит помидоры, а есть те, кто любит хлыст между лопаток.

Полгода я выжигала из души каленым железом весь тот страх и боль, что поселил в ней Господин Садист, полгода боялась боли, ненавидела ее и не хотела больше встречаться. Та встреча с Мастером сразу многое перевернула в моей душе. И я начала смутно догадываться, что тоже хочу научиться так же легко и жестко давать это особенное, это странное, сладкое, притягательное наслаждение.

Красивые, четкие, почти танцевальные движения при порке длинными кнутами завораживали меня своим совершенством.
...
Пустое утро, я пустыми глазами шарю по статьям на форуме. Кто-то дает ссылку на клубное видео, несколько восторженных комментариев, щелкая по картине, запускаю его.

Темно. Красный свет, грохочет музыка. В темноте угадываются людские фигуры. На сцене девушка, ее руки закинуты над головой и закреплены в черных ремнях. Мастер порет ее кнутами с двух рук, красиво попадая в такт музыке, а она, она танцует, каждый раз танцует в туфельках на каблуках, каждый раз, когда кнуты припечатываются к ее спине. Заворожено я раз за разом просматриваю этот ролик, чувствуя, как горячая буря закручивается внутри меня и постепенно выкристаллизовывается новое желание. Вот оно, что я хочу! Публичность, сцена, прилюдная порка.

Мозг проснулся и заработал. Я прошерстила все известные мне тематические форумы в поисках ближайших публичных клубных мероприятий. Ни одного не нашла в Питере, только в Москве. В эту пятницу, через три дня.

Дальнейшие действия опять проскользнули вне моего разума, на привычном автопилоте. Ни разу я не была в бдсм-клубах, ни разу не общалась ни с кем, кроме тематиков-одиночек или развеселых группонов. Я не знала правил, не знала об их существовании, не знала ничего, но вновь приходилось учиться и учиться по живому.Ни разу я не ездила сама в Москву. Но через несколько минут нахожу на сайте РЖД билеты на Сапсан и оплачиваю их с карты. Мой первый шаг к самостоятельности сделан.

Я связываюсь на форуме с организаторами клубной игры, записываю на бумажку карандашиком адрес клуба.
Второй шаг сделан.
Я нахожу их адрес на яндекс-картах и понимаю, что и этот путь смогу пройти. Сама.
После чего ставлю мужа в известность, что уезжаю на сутки в МСК, в тематический клуб на игру. Он не возражает и, по-моему, даже не интересуется адресом клуба.

С утра в пятницу к подъезду приезжает белая машина такси с мягкими диванчиками внутри.
Это тоже решение, которое я смогла принять и воплотить сама.
Я приезжаю в Москву слишком рано и полдня болтаюсь по незнакомым мне улицам, скучая и удивляясь несметному количеству гастарбайтеров и бомжей.

...
Маленькая дверь, ведущая в подвальчик по крутой лестнице. Несколько фото на стенах. Внутри - большой зал, взгляд оббегает его и останавливается на отделанной деревом стене. На крючках развешаны хлысты и плети, выкрашенный черным лаком андреевский крест притягивает и гипнотизирует своим совершенством.

Я глажу пальцами его скользкую поверхность, ощупываю не глядя шероховатости дерева, я наслаждаюсь ощущениями.
- Хочешь попробовать ? - слышу за спиной.
Мастер стоит чуть в отдалении от меня, в Его руке узорчатый черно-белый хлыст с кисточкой на конце. Таким же хлыстом Господин Садист бил меня как свинью на привязи, как гнилое бесчувственное бревно, способное лишь корчится от боли и утробно выть.

Я встречаюсь с ним глазами и спокойно говорю:
- Да.
- Вставай.
Я спускаю с плеч платье почти до пояса и прижимаюсь щекой к теплой доске. Я жду, предвкушаю, внутри меня затаилось сладостное ожидание. Страха нет совсем. Он не внушает мне страх, я видела Его глаза - темные, внимательные, живые. Это открытый, спокойный и уверенный в себе человек. Я поверила ему.

Несколько жгучих как молодая крапива шлепков кистью один за одним ложатся между лопаток, точно друг за другом. Я еще пока ощущаю жжение, когда его горячая рука проводит по моей спине, прямо по следам хлыста. И следом за этой лаской накрывает ссучье влечение, словно жар и сила этой руки будят во мне дремавших демонов - сладострастия и похоти..

Дальнейшие аккуратные и точные шлепки хлыстом, а потом кошкой, 5-6 ударов - и нежные прикосновения к горячей коже, снова удары и ласка...

- Ты сейчас вымотаешь ее до начала, дай ей передохнуть, - слышу чей-то голос из дальней-предальней тихой-тихой мути...
- А по попе хочешь?
- Хочешь...
Сладкое горячее жжение, сладкая похоть, на каждый удар я отвечаю стонами наслаждения... Его рука проводит у меня между ног...
- Ты маза? У тебя сумасшедшая обратка!!!
- Не знаю, - шепчу я, - я еще только разбираюсь в себе.
Кто-то уводит меня от креста, сажает в кресло, дает одеяло и кружку. Кружится голова, я жадно глотаю чай.
Потом поднимаю глаза и встречаюсь глазами с Мастером - он сидит напротив и внимательно на меня смотрит. Потом улыбается и что-то спрашивает, что-то невинное, вроде "ну как ты?" - и словно подброшенная пружиной я несусь к нему через комнату и уже сижу рядом, прижимаясь к его плечу и огромный мускулистой руке.

Меня торкнуло, сразу и на всю катушку. Еще с час я не могу ни на миг отойти от него, отпустить или просто отвести глаза. Меня к Нему тянет, влечет и я его хочу. Как похотливая ссука хочет секса. Я чувствую от него ответное желание и оно усиливает мое. Но есть правила, запрещающие секс во время игры и все такое.

Я уже сижу в Его ногах, мы о чкем-то говорим, он даже не прикасается ко мне по-моему, но это все уже не имело значения.
Потому что в какой-то момент я понимаю, как давно назревавшая во мне похоть внезапно обрушиваться на меня оргазмом и я корчусь на полу, сдвигая ногами маленький столик с чайным прибором.

Как же это неприлично, какой ужас! Я кончаю как последняя ссука, прилюдно, и на меня все смотрят в этот момент.
Начинается игра, рабыни, облаченные в одноразовые прозрачные скатерки, выстраиваются в колону и выходят в зал. Я слегка смущаюсь, это моя первая публичная игра и первый экшен.

Каждая рабыня по-очереди выходит в центр комнаты и, стоя коленями на шершавом коврике, рассказывает о своих умениях и навыках. Оказавшись на этом месте, я внезапно с ужасом понимаю, что не умею вообще ничего - ни танцевать, ни показать стриптиз, фактически ничего, чтобы развлечь собравшихся мужчин. Меня учили чему угодно - математике, фотографии, кулинарии, шитью, вождению машины, пользованию компьютером и интернетом, фотошопу и прочему. прочему, прочему, но ни один из моих навыков не пригодится мне в данной ситуации - я должна угодить мужчинам и помочь им провести приятный вечер в моем обществе. Пожалуй, я не дорого буду стоить на рынке рабов. И в гареме толку с меня мало .

Я блею что-то о умении делать массаж и прошу быть ко мне снисходительной. Вставая с пола, я наступаю каблуком на ногу Мастеру. Я уже вошла в роль, я уже - рабыня, уже - жертва и игрушка, я совершенно искренне падаю на колени перед ним и молю о прощении, извиняясь за свою неловкость. Все снисходительно смеются, а узорчатый хлыст несколько раз обрушивается на мою спину.

Гасится свет, Хозяин и Хозяйка вечеринки решают подать пример к началу веселья. Он - Палач, она - свободная женщина.
Он ставит ее к кресту и внезапно наносит несколько сильных ударов по телу. Внутри меня все обрывается. Сердце падает в пропасть и дикая панике вкупе с желанием немедленно уползти под диван охватывают меня

Сейчас... вот сейчас...
Я зажмуриваю глаза, никогда за всю свою жизни я не видела, как бьют человека, а тем более — женщину. Я уйду, вот сейчас прямо уйду, когда он перестанет ее бить и хоть на секунду отвлечется.

Я это не выдержу!
ОНИ ВСЕ ТУТ НЕНОРМАЛЬНЫЕ!
Но вот она встает, улыбается, она довольна что-ли?
Объявляют о наказании рабынь и первой зовут туда же к кресту девушку слева.Я еще в ужасе от происшедшего, я представляю, как страшно ей, она не знает что ждет ее, но она - да, выходит добровольно туда, на свою голгофу. Палач отвешивает ей несколько пощечин и говорит, что наказание состоялось. Меня слегка отпускает. Легкая надежда зарождается в душе.

Когда приходит мой черед встать у креста в ожидании наказания - я понимаю, что страха нет совсем. Потому что - о дааа, Мастер посмотрел мне в глаза и даже слегка улыбнулся или я придумала это себе. Он здесь, он все видит и не допустит ничего страшного.

Я верю ему.
- Принесите спирт, - командует палач
Спирт? Зачем?
моя спина обнажена, я держусь руками о шершавое дерево креста.
Я вижу как тампон погружается в спирт и вспыхивает синим пламенем. Но страха нет, Он же смотрит на меня. Вдруг - жар на спине, приятное тепло, которое мгновенно стирает рука, раз, другой, третий. Забавные ощущения, приятно. Я хочу еще, но все заканчивается.

- Можешь идти к остальным.
Я сижу в комнате для рабынь, прихожу в себя.
Девушки переодеваются, кто-то читает задание на следующую сцену. кто-то ходит, со стуком в дверь или без. Евнух помогает всем и сразу - приносит чай, закалывает булавки, он заботливый и милый и я понимаю, что нравлюсь ему. Постепенно страсти улетучиваются и я даже втягиваюсь в игру. Мы забавляемся как малые дети на празднике.Все так же невинно и мило до следующего врезавшегося в память эпизода.

Мастер собирается домой, он сорвал голос и не может говорить. Я прошу на прощание выпороть меня.
- Призрак тебя выпорет. Правда, Призрак? Он классно порет!
Но я не хочу Призрака, я никого не хочу, однако соглашаюсь. Глупо капризничать и упрямится.
- Дайте ей стул упираться руками, - командует Призрак.
Сверху на меня набрасывают простыню. Зрители занимают места.
Ссучья похоть уже запущенна и порка только усиливает мое желание. Я помню только, что жадно сосу свою губу и каждый удар распаляет мою плоть все больше и больше. Потом понимаю, что кто-то даже пересаживается совсем близко ко мне, перед лицом, чтобы не пропустить увлекательного зрелища....

Я уже плаваю в густом тумане. из которого появляется чей-то голос - "ну как ты там, жива?".
" Дааа», -шепчет за меня кто-то другой, - «я хочу еще... больше..."
"А кто тебе сказал что это конец? Сейчас будет больше!" - и самые сильные, нестерпимые удары обрушиваются на мое тело. В тот же миг я погружаю пальцы в свои горячие и влажные

глубины и улетаю в свой мазо-рай.
Сквозь туман я слышу голоса "Это спейс. Ты видел?" Потом чьи-то руки подхватывают меня как сломавшуюся куклу, как ребенка, как дорогую игрушку - бережно и твердо - и уносят вон из зала. Я лежу на диване, чьи-то руки ласкают мое лицо и тело. Я целую их и шепчу благодарности, я смеюсь, я не хочу чтобы оно прекращалось, я хочу дальше плавать в сладостном бреду и смеяться. Я слышу. что кто-то ходит и говорит, но для меня больше ничего не имеет значения, кроме моего блаженства и рук, ласкающих лицо.

Туман рассеивается, я медлено возвращаюсь в реальность и открываю глаза. Разочарование. Жесткое, грубое как неожиданный удар в лицо подкашивает меня. Я снова зажмуриваюсь, чтобы не видеть, не правда, не может быть...

Это не Он... Это не Его руки ласкали меня, сначала хлыстом и плетью, а потом прикосновениями, это не Его голос я слышала, не Его целовала в благодарность в сладостном бреду. Он уже ушел и кто-то посторонний, совсем чужой и не имеющий отношения к моему счастью, сейчас упивался мною, потреблял, впитывал не спеша и утробно переваривал мой сабспейс.

Я отворачиваюсь лицом в подушку, я пытаюсь скрыть разочарование. Не знаю, удается ли мне это. Я рывком сажусь и говорю, что все закончилось и нельзя ли мне чаю. Чай уже ждет меня здесь на столе, я почти вырываюсь из этих чужих мне рук, пересаживаюсь на стул, жадно пью из чашки.

Как нечестно.
Как тошно и мерзко.
Словно ел леденец, а он внезапно обратился крысиным хвостом.
Словно катился на всех парах вниз по ледяной горке, а лед кончился и ты резко утыкаешься лицом в сугроб.
Словно внезапно остановилась только что раскрутившаяся карусель и все посыпались с нее как головастики из банки.
Это Не Он бьется в моей голове. Не он, не он, не он.
Успокаиваюсь и возвращаюсь обратно в зал. Его уже нет, куда он ушел?

2018-05-02 в 14:21

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

- Подойди сюда, рабыня, замени ее. - приказывает кто-то и я не задумываюсь сажусь в чьих-то ногах. Маленький кусок льда скользит по моей коже. Я не вижу человека, который ласкает меня холодом, я лежу головой на его коленях. Это могли быть абсолютно любые колени, ничего не изменилось бы в тот момент.

После ухода Мастера и Призрака игра рассыпалась окончательно и стала напоминать неудавшийся день рождения, когда веселится надо даже если больше никому не хочется.

Как потерянная ссука я сижу в чьих-то ногах и дарю свою ласку и нежность очередному случайному встречному.
...
- Я хочу, чтобы ты станцевала для меня, - приказывает тот, в чьих ногах и сидела.
-Я... Я не умею... Я вообще не умею танцевать...
Я не могу попасть в ритм, я глупо кривляюсь, умирая от стыда и смущения, я чувствую себя омерзительно и дико - он приказал мне станцевать, но даже на это я не способна.

А ЧТО я умею???
Как мало значат все мои умения в этой просто ситуации.
- Помоги мне разуться, рабыня, - приказывает кто-то слева. Я оборачиваюсь.
Как странно и смешно разом. Я сажусь ближе к нему и пытаюсь разобраться в хитром замочке на шнурке кроссовка.
- Я очень бестолковая рабыня, - смеюсь я, - меня с галлер прогнали за упрямство и дурной характер.
Он снисходительно улыбается мне, слушая мой треп и явно не знаю, что сказать в тон. Ситуацией рулю я.
Я стягиваю с него кроссовки, потом - рубашку. Мне раньше никогда не приходилось обслуживать мужчин, это странно, не привычно скорее для меня, и не более.

Игра тает как дым от свечи.
Хозяин вечеринки ставит стул посреди зала и приглашает сесть на него девушек, чтобы услышать то-то приятное в свой адрес от мужчин. Меня смущает такое внимание, я едва не проваливаюсь сквозь пол от стыда.

- Хочешь, я покажу тебе ночную Москву, а потом мы с тобой съездим куда-нибудь в кафе? - вдруг предлагает мне Тот в Чьих Ногах я сидела.

Я впервые внимательно сморю ему в лицо - черноглазый, веселый, смеется, глаза шальные, и внезапно соглашаюсь.
Прощаюсь с Хозяином и Хозяйкой - они милы и предлагают если что возвращаться в клуб, здесь можно переночевать на диване под пледом.

Забавный опыт, интересный, нужный мне. Я хочу еще так же - публичный экшен, новые знакомства, страсть, игра, чувства и эмоции - на грани, открытость полная и душа обнажена. Я - живая, я - как есть, я - настоящая без притворства и игры.

...
Незнакомая квартира, незнакомый парень, незнакомый город.
От усталости я валюсь с ног, но мы еще перекусываем какой-то замороженной пиццей, а потом трахаемся как голодные звери и отрубаемся. Спать остается меньше 3 часов. у меня Сапсан обратно в 6 утра.

Мы вскакиваем по будильнику как солдаты, за считанные минуты собираемся и завтракаем остатками пиццы.
Он провожает меня до поезда и я еще вижу его на платформе, когда поезд трогается - веселые черные глаза и телефон в руке - "Запиши мой номер!!! "

...
Апрель или март, весна слилась в один клубок серого за окном и пузырчатого идиотизма в голове. Маясь скукой, начинаю понемногу выкладывать на форумах свою повесть о прошлогодних похождениях. Там была история, маленькая такая сцена о моем первом бондаже у Никаса, на удивление это простая история вызвала много откликов.

Первым написал в личку Алик - «Хочешь попробовать себя в качестве бондажной модели?»
«Хочу», не задумываясь отвечаю я.
Апрельское солнце, сухой асфальт, густые тени, я напяливаю на себя темные очки. Теперь я почти всегда ношу темные очки, я не хочу, чтобы кто-то видел мои глаза. Мне не страшно, когда я прячусь за ними.

Чернышевская. Как же я ненавижу теперь эту станцию. Каждая оградка, каждая скамеечка, каждый продавец цветов ненавистен мне, даже вороны и бомжи напоминают мне о Г-не Садисте. Я решаю, что это дурной знак, раз мы договорились встретится на Чернышевской.

Машина, низкая, черная тормозит у обочины.
Водитель, перегнувшись, открывает мне дверь, он тоже в темных очках. Это слепящее весеннее солнце. Ничего не видно после привычного зимнего сумрака. Привычка прятаться в тень.

Улыбка до ушей, включаю звезду, задвинув шлюху по-дальше. Сажусь в кресло, пристегиваю ремень, трогаемся. Я почти не смотрю на сидящего рядом мужчину, мне неуютно, страшновато, я опять в ожидании не пойми чего.Возьми меня за руку и отведи куда хочешь, я больше не буду думать. Когда я думаю, становится только хуже.

Мы едем долго, он легко болтает о чем-то, он нравится мне. Через пару кварталов я даже решаюсь посмотреть в его сторону. Еще спустя полчаса мы сидим в кафе. Он заказывает чай, какую-то воду, что-то еще, вдруг я понимаю, какой он на самом деле милый и совсем не страшный, и даже не видит во мне шлюху и я не боюсь его совсем. В нем нет Хищника, в нем нет грязи, как в Садисте, он просто увлеченный человек, милый и приветливый. О дааа, разве же я могу сказать кому то нет? Я соглашаюсь, конечно, я поеду с вами связывается в неизвестную мне квартиру. где живет ваш приятель, где есть точка подвеса под потолком. Где меня свяжут, подвесят - двое мужчин - и все дальнейшее, что может за этим последовать останется только на их совести.

Вечером мы болтаем в Контакте, я долго шарю по его странице и не нахожу ничего, что может насторожить. Обычная страница ни о чем, таких тысячи, официальное "лицо хорошего человека".

"Только шибари, »- соглашаюсь я, - «кроме секса"
"Хорошо, без секса так без секса, не вопрос"
Зашибись.
"Можно я возьму с собой подругу? Она нас пофотает..." - всплывает в моей голове из мрака идиотизма здравая мысль.
Алик доволен, ему нравится идея с фотосъемкой.
А мне то как нравится.
Может, не выебут?
...
Все прошло хорошо. меня не трахнули, все были предупредительны и милы.
Алик писал еще несколько раз, приглашал на повязалки - мне нравились эти чувства веревок, чем - я пока понять не могла. Как плененная птица, я болталась надо полом, в жесткой сети. Сладкая боль в мышцах и глубокой покой после.

Как-то он свозил меня на бондажный семинар. В фотостудии собралось несколько пар, пенопластовые маты на полу, широкие колонны до потолка, из окон тянет прохладой сквозняков. Я напялила босоножки на каблуке и короткое платье. Тайком бросаю пару взглядов на человека, проводящего семинар - он не запоминается мне ничем, только ощущение. Как сказать. Серый волк в наброшенной на плечи овечьей шкуре. Его девушка в длинной пышной юбке привязана к колонне вниз головой. Меня удивляет сложность и необычность подвеса, но что я могу понимать в этом странном макраме на живых людях?

Алик его как-то представляет, но все улетучивается из моей головы. В эти дни я привычно и тупо примеряю на себя новую роль - то-ли модели, то-ли шлюхи-модели. Я не запоминаю людей вокруг, зачем? Они мелькают так часто, что не задевают ничего в моей душе.

- В пятницу будет пати, у тебя рядом с домом, в «Иксах». Приходи. - написал Алик.
И там родилась Сказка - старая-старая сказка о любви, власти и ревности. И, прожив эту сказку один раз в реальности и тысячу-тысяч раз в воспоминаниях и фантазиях, я разорвала надвое свою душу и жизнь моя больше не была прежней. Потому что, познав любовь, страсть, нежность, боль, ревность - во мне умерла моя шлюха. Она растаяла лужей грязной черной воды и быстро высохла под холодным северным солнцем.

Моя душа вновь оказалась обнажена и я не смогла ее защитить перед этой игрой, жестокой, вечной, бесконечной игрой - в любовь.
...

"А если ты еще будешь позволять себе орать "я никогда не пойду в гарем Ареса", я буду предпринимать действия" - написала мне Лин в заключении своего письма. Я отложила письмо, борясь с желанием немедленно его сжечь и написать такой же резкий и злобный ответ. Желание не остаться в долгу в конце-концов пересилило, но кто я такая, чтобы поучать жену Ареса?

Десятки женщин вьются вокруг, я лишь одна из многих, свободная поклонница, не рабыня - меня не звали, не продавали и я сама не просилась, неизвестно откуда взявшаяся, никому не знакомая, не правильная, чужая, неопытная, ничейная, любопытная, в этом странном мире, где кровь и любовь являются синонимами, а наслаждения без боли не бывает.

Я - Хельга, начинающая маза и саба с нераскрытым потенциалом, я ищу свое место и своего Господина. Обратный Мир - моя стихия. Новая, но я погрузилась в него с головой совсем недавно, я не знаю его правил, его порядков, я захлебываюсь от ощущений и желаний, я хочу нырнуть до самого дна, насколько хватит дыханья, я хочу все и сразу, как дорвавшийся до источника умирающий от жажды в пустыне.

Я немногое успела узнать за 2 месяца, только тех, кто сам открылся мне на встречу: Клео, моя ровесница, она живет в Обратном мире столько, сколько себя помнит и ничего нового здесь для себя не ищет.

Алик - мой проводник. Однажды он взял меня за руку и привел на Ту сторону жизни, открыв все двери своим личным ключом. Алик не садист. Он спокойный, доброжелательный и уверенный в себе, я дорожу его дружбой.

Арес, юный Властитель и Воин, я чувствую, что начала влюбляться в Него, в Его дикую мощь, силу, мужскую энергию, но у Него есть Лин, его верная жена - рабыня, две наложницы и свита поклонниц, вряд ли я чем-то выделяюсь из них из всех, чтобы верить, что Он удостоит вниманием новую мазу в своем окружении.

Я никогда не забуду свою первую встречу с Ним, она никогда не забывается - первая встреча...
Он блистал на празднике. Там, где блистали все, Он - выделялся. Высокий, красивый. выше всех прочих, Его техника бондажа отличалась так же сильно, как Он сам отличался от других. Сосредоточенны сам в себе и своей модели Он делал все иначе - сильно, грубо, изящно, резко, и я весь вечер вилась вокруг Него, пока, наконец не решилась заговорить. Я ничего не знала на тот момент о Нем, я мало что понимала в происходящем, но я чувствовала животное влечение на низменном, глубинном уровне.

Он ласкал меня веревкой у края арены, на влажном песке, расстелив старое шерстяное одеяло, там, где было мало света, зрители уже разошлись, но и не для них он выступал, а для себя и модели.

Едва ощутив на себе его огромные, тяжелые руки, их невероятную силу, я подчинилась Ему полностью, до последней капли, до головокружения, до полного безрассудства. Его движения отточены, ни одного лишнего, ни одного мимо или вскользь, ни одного ответа на мои провокации, ни одной ошибки. Даже я, имея столь малый опыт веревочного бондажа, смогла оценить Его мастерство.

Он - лучший, орало все внутри меня. Я хочу быть Его!
Юный Властитель и Воин, позволь занять место в Твоих ногах.
Мы встречались еще трижды и с каждым разом я понимала, как глубже и глубже затягивает меня Его сладкий плен.
...
Юный Властитель и Воин, он, он такой, каким я видела Своего Мужчину в своих мечтах. Он мог бы им стать, заполнить мою душу, мой мир, мою жизнь - одним собой, и ничего и никого я бы больше не искала.

Но.
10 лет назад.
Если б мне было - на 10 лет назад.
Эти проклятые 10 лет моей жизни. Забыть обнулить, отмотать, потерять, вернуть меня ту, наивную, неопытную, верящую, с надеждами, идеалами.

Он поглощает меня как лавина, сметает как неуправляемая стихия, притягивает как земное притяжение - на физическом уровне. И от этого мне тоскливо и больно. Потому что и теперь ничего настоящего не сложится. Я как влюбленная школьница - в его огромных объятьях, я - ребенок в его ногах, я кукла, игрушка - если он этого захочет, и любимая женщина - если захочет так.

"Ты красивая", - шептал он мне, когда слезы вызванной им боли текли по моему лицу, - "Ты мне очень нравишься".
"Я люблю тебя», - беззвучно шептала я. - «Люблю тебя, мой Господин..."
А вслух - опять дерзко смеялась ему в лицо, обнаженная, связанная - в его ногах.
"Тебе весело? "
Веревка вздергивает меня на дыбу, врезается в тело, впивается до бордовых полос в кожу, а губы - безумные, горячие, жадные, сладкие - целуют меня так, как никто не целовал с той первой любви в 19 лет.

"Я подожду, пока ты влюбишься в меня, я не спешу», - сказал он несколько дней назад.
Дождись, прошу тебя, не отпускай меня. Я знаю, что смирюсь перед тобой, я чувствую, что - смогу.
...
Как-то раз он пригласил меня в свой дом и там я впервые встретилась с Лин, Его женой. Светлые пушистые волосы, обожание в глазах, любимая жена-рабыня, лучшая участь для женщины.

Она легкая и умная, показалось мне тогда, я бы подружилась с ней, нам есть о чем поговорить. Но - как завязать с ней дружбу? Я ничуть не знала Лин, я не успела найти к ней подход.

Его наложницы, Тесс и Эллис, разные, непонятные. Тесс - высокая, красивая, взрослая, темноволосая, самая сильная маза, только она одна способна выдержать порку Ареса двумя кнутами или Лин и Эллис - но вместе.

Я восхищала и завидовала Тесс - ее стойкости и ее наслаждению.
......
Я ничейная маза и саба, иногда меня сосет Голод. Нервяк во всем теле, мурашки и черви под кожей. Однажды решаюсь рассказать об этом Алику, я не знаю никого так же хорошо, как его, я не понимаю правил жизни.

- Все очень просто, - отвечает Алик, - возьми и напиши.
Я дико стесняюсь, мысль о том, что мои желания низменные, грязные и порочные еще не покинула меня.
…
Боль делает тебя искренним. Она открывает тебе твое настоящее лицо, заставляет познакомится с самой собой. Сложно притворятся и лгать, извиваясь под плетью. Боль делает тебя честным - перед тем, кто тебе ее дает и опять же - перед самим собой, во лжи пропадает всякий смысл. Боль делает тебя послушным воле того, кто ее причиняет. Боль скользит под руку с наслаждением. Достаточно только расслабится, чтобы ушел страх и вверить свое тело рукам Мастера. Боль учит тебя доверию. Ты знаешь уже свои ресурсы, свои реакции и свою меру терпения, свои силы и свои возможности, боль пробуждает в тебе звериное чутье и интуицию.

...
Я прошу завязать мне глаза, я хочу ощущать Его - всем телом. Чувства необычно обостряются, я слышу каждое Его движение, каждый шаг, шорох или вдох. Я слушаю, как Он перебирает плети, как беззвучно ходит по бетонному полу подвала, как рассекает воздух хлыстом. Я слышу Его дыханье - так дышит Хищник, кружась вокруг своей жертвы, облизываясь и предвкушая.

Я знаю, что ждет меня и я не боюсь. Сначала будет больно, потом я проскочу через эту боль, потеряю к ней чувствительность и каждый удар по моему телу станет будить во мне животную похоть, каждый шлепок пробуждать желание, проходя волной насквозь.

Я хочу ощущать губами эти руки, держащие плеть, я хочу целовать их и прижиматься к ним лицом.
Но в следующее мгновение я теряю надо собой контроль и кричу от боли, мне уже не справится с ней. Его рука прижимает мою голову вниз, на жесткое дерево станка - и я успокаиваюсь. Я чувствую, как обмякают мои мышцы, как замедляется дыхание, как сходит покой и освобождение - от страха, напряжения, нервяка, раздражения, тоски.

Я слышу дыхание Хищника над своим ухом.
Он задает мне вопросы - и я отвечаю на них совершенно искренне и честно. Такой открытости и искренности от человека можно добиться только годами дружбы, сотнями испытаний, съеденными пудами соли - или хорошей поркой и дружеским разговором после.

...
Я сижу на краю станка, спиной к Мастеру и только слышу, как он собирает свой инструмент, что-то насвистывая. Я не хочу Его видеть, я хочу закончить встречу так же - на ощущениях, на звуках, на эмоциях, на чувствах, на запахах... Ничем не затуманенная чистая боль и наслаждение, ни секса, ни влечения, ни сладострастия, ни горячих рук на моем теле, ни прикосновений - ничего. Только наслаждение и боль.

.....
Следующая серьезная встреча с Аресом была в клубе СМ практик. Я опоздала к началу почти на час, мне казалось, это ужасно вежливо. Казалось зря - свободных мест уже не было - и я какое-то время наблюдала за действием со ступеней лестницы. Вид открывался отличный. На стуле сидела женщина, обнимая спинку руками, а мужчина в кроваво-алой рубахе площадного палача задумчиво вырезал ей на спине ножом узоры. Я узнала из по фото - Тесс и ее муж, садист, Мастер найф плея. Видно с лестницы ничего не было, но мой взгляд мигом нашел Его - Юный бог, Он сидел за столом с аудиоаппаратурой. Сердце сладко замирало в груди: «узнай меня, подойди, обними. Я хочу быть твоей. Пожалуйста...»

Не верю своим глазам - Он поднимается из-за столика и идет прямо ко мне. Прямо ко мне, на лестницу, но не один - следом за ним идет Тесс, Он обнимает ее за плечи и о чем-то говорит, подходит совсем близко - и поднимается вверх по ступеням, не поздоровавшись, не заметив, не обратив внимания.

Я давно научилась скрывать свои чувства, помню, как училась ездить в метро, когда слезы катились из глаз, но не вытирать их, не менять выражение лица, ничем не выдавать накатившего на меня приступа горя - научилась плакать кровавыми слезами так, что никто не замечал. что творится в моей душе.

Я много чему научилась.
И жесткому самоконтролю, граничащему с полным отрицанием своих желаний - тоже.
Я вежливо улыбаюсь, потом вижу среди гостей знакомого, обнимаюсь с ним с преувеличенной радостью - господи, ну разве можно ТААААК радоваться псу своего Господина - и он проводит меня куда-то на свободный стул. Здесь полно знакомых по клубу, я болтаю с ними и отвлекаюсь, пока снова не появляется Он. Спиной ко всем, сосредоточен и серьезен - выбирает плети из сумки, целая стопка плетей и 2 длинных тугих кнута. Целый арсенал, мне сладко, завидно и страшно. Но это все не мне. Мое место в самом конце Его слащавой свиты. У меня нет шансов. Остается только смирится, отвернутся и преувеличенно весело болтать о какой-то чуши. Я хочу, чтобы Он меня ласкал своими плетьми. Но сегодня как и всегда - очередь и место Тесс.

Она, как всегда она получит его внимание, ласки, боль и наслаждение. Она его любимая наложница, после жены главная.
Ее руки вздернуты к потолку, она вытянулась вся, обнаженная, беспомощная, в черных кружевных трусиках, я остро, до боли в скулах завидую ей, как же я хочу быть на ее месте. Но зависть быстро сменяется страхом, а потом диким, сладострастным, адским, безумным, жадным, кровавым - возбуждением.

Он порет ее жестко, со всей своей медвежьей силы, кнутами с двух рук, рыча как взбесившийся волк, от наслаждения и азарта, и окрикивая ее так грозно, что кровь стынет в жилах, если она пытается уклонится от ударов, пропустить удар, передохнуть "НАЗАД!!!" И весь зал вздрагивает вместе с Его криком. Больше никто не есть, завороженные, ослепленные развернувшимся зрелищем - кровавой поркой Мастера, каждый удар которого попадает в ритм музыки, и извиванием тонкого женского тела под ударами. Ее порезанная недавно спина разбита в кровь, кровь струится по мокрому от пота телу, возбуждение и похоть охватывают меня, ах, как сильно я хотела бы сейчас оказаться на ее месте, чтобы моя маза насыщалась этой дикой болью, чтобы меня порол Мастер жестоко, кроваво, грозно, мощно. Страх перемешивается с похотью, я почти прокусила свою губу, меня трясет от возбуждения и нетерпения.

В какой-то момент Тесс падает на колени и все на этом заканчивается. Он развязывает ей руки, подхватывает ее в свои объятья и несет куда-то наверх.

Как же я, как же я хочу быть сейчас на ее месте в Его горячих, твердых, и сладких, сильных, безжалостных, надежных и крепких руках!

Но это не я, мое место.
Я уныло гуляю на улице, где курят, смеются и обмениваются впечатлениями юные киски, холодно, сквозь яркое солнце - ледяной ветер, серые клочья облаков, совсем не летная погода. Мимо бегут люди, счастливые в своем незнании и своей простоте, но я не завидую им, когда-то я и была такая, наивная до глупости, пока не ступила на сторону Запретного Наслаждения. Теперь нам не по пути и я равнодушно слежу за ними глазами.

Арес выходит тоже, покурить, поделится эмоциями, смеется, поклонницы обступают Его плотной стеной и тараторят, сверкая глазками. Игриво смеются, галдят, им лестно Его внимание, им завидно, страшновато и жутко приятно, от Него исходит такая дикая, необузданная, притягательная мужская сила. Я едва сдерживаю слезы от обиды. Я навыдумывала себе всяких глупостей. Я решила. Я хотела. Господи, какая же я дуууура.

Но я не ухожу, я тоже хочу получить частицу Его, этой мощи и силы, капельку внимания, секунду короткого скользнувшего взгляда, миг надежды. Просто быть рядом.

Просто.
Быть.
Рядом.
Вдруг кто-то заговаривает со мной, привлекает внимание. расспрашивает о чем-то, я вежливо улыбаюсь и болтаю, но наш разговор длится секунду, пару фраз, несколько коротеньких слов, когда Он внезапно отходит от своей свиты и вдруг заговаривает со мной. Только со мной! И их нет рядом, этих миленьких трещоток с улыбками до ушей. Теперь Он полностью завладевает моим вниманием, я не слышу слов, я только ощущаю на рядом с собой Его силу, пол-царства за то, чтобы оказаться в Его объятьях, пол-жизни за тот поцелуй.

Влюбленная школьница, так не бывает
Не бывает и все тут!!!
Но — есть!
Глупый восторг и сладкие иллюзии.
- Ну что, повяжемся сегодня? - спрашивает Он под конец и я уже не верю своему счастью.
Так не бывает. не бывает.
Столько счастья - и все мне. Мне одной.
Выпорхнула Тесс, она так счастлива, ее так распирает от счастья, она дико возбуждена, смеется, обнимает и Его и подружек, и мне завидно - слегка, не больше, ведь Он обещал меня сегодня посвязывать. Он станет ласкать меня своими веревками, и своими огромными руками. Наслаждение сквозь боль. Моя радость.

В какой-то момент Он быстро идет в зал, я плетусь где-то позади, Он оборачивается через плечо и громко окрикивает меня - внутри все сладко замирает и выплескивается наружу пеной шампанского - Он позвал меня. Я бегу почти бегом, продираясь через толпу, пьяная от счастья.

Он разувается, велит мне разуться, что-то еще говорит, но я не слышу, меня пьянит счастье, от предвкушения внутри сладко сосет, все, все, что Ты скажешь - все за одни Твои объятия.

....
Я лежала на ковре и мир струился вокруг меня разноцветными ручейками, образов, звуков, света. Я плыла как облако в синем-пресинем небе и не было у меня ни формы, ни веса, ни чувств. Я больше не ощущала своего тела, я плавала сонной рыбой в беззвучном океане, невесомость и покой глубоко сходили на меня.

.....
Туалет был занят, долго-долго пришло ждать, пока его освободят.
Я мыла лицо холодной водой, смывая подтеки туши и счищая с груди капли черного воска. Тонко саднили царапины от веревок на коже, кружилась голова. Я сидела на полу, откинув голову на стену и отдыхала. Минуты капали, в дверь кто-то стучал и дергал ручку. Мне хотелось покоя - наедине с собой, своим наслаждением и звенящей болью на коже. Забраться в темную нору и там спать.

Густой волной поднималось во мне запоздалое и мощное наслаждение. Вскружило голову и взорвалось в мозгу фейерверками, брызнуло под кожей, растеклось по телу.

...
Буря эмоций и чувств, меня распирало от желания общаться, я хотела говорить и говорить. И однажды ночью я описала свои чувства от того вечера и вывесила их на стену форума.

Реакция Лин была незамедлительной.
Она и Тесс решили, что я бросаю тень на репутацию Ареса, что компрометирую Его, что открыто признаюсь всем в своих чувствах к Нему.

" Ты портишь Его репутацию. Тебя никто не звал. Еще раз и я буду предпринимать действия, " - писала она мне в письме.
Почти три дня из моей головы не шли ее слова, я обдумывала их со всех сторон, пытаясь понять свою ошибку, я хотела только одного - чтобы до Ареса не дошла эта моя глупость.

Дошла. Тесс или Лин, не знаю кто . да и это уже не важно на самом деле. Меня вновь ткнули носом как шавку и указали мое место. Я прокляла все - никогда, никогда больше не буду иметь дело с Мастером, у которого есть женщина, все заканчивается одинаково - мне указывают на дверь - в лучшем случае, в худшем - я убегаю сломя голову.

"Убери это», - написал мне Арес, - «ты делаешь плохо самой себе. Тебя уже здесь считают блядью..."
Если б Он просто ударил меня - не кнутом, кнут не причиняет мне боль, а вот так, специально, чтобы причинить боль - мне было бы легче, потому что вот это одно маленькое слово, несущее в себе целую историю, вырастило каменную стену вокруг меня. Все кончилось на этом слове. Кончилось ВСЕ, не успев начаться.

Публичная блядь не имеет шанса стать рабыней уважаемого Мастера. не имеет шанса на любовь, на уважение, на ценность. Публичную блядь имеют все и на свое усмотрение. Об нее вытирают ноги, об нее тешат похоть, на нее выпускают своих Демонов и свою сперму, публичная блядь нужна всем и никому.

Железная клетка захлопнулась за моей спиной и я вцепилась в ее прутья, пока не побелели пальцы.
Я - блядь и Арес потерян для меня.
Я - блядь и Его руки больше никогда не будут ласкать меня веревками.
Я - блядь и больше никогда не осмелюсь первая подойти к нему и заговорить.
Я отверженная и неприкасаемая, отстойник для нечистот, тряпка для подтирания и сливания душевного гноя.
И кроме меня самой никто в этом не виноват.
...
В следующий раз я увидела Его только в клубе. Я стояла на самом верхнем ярусе, откуда могла обозревать сразу и арену, посыпанную светло-желтым истоптанным песком, и зрительские ряды. Я лениво высматривала знакомых. Происходящее на арене было видно плохо, а спускаться вниз значило упустить, кто новый придет в зал. Арес еще не приходил, хотя может быть уже пришел и скрывался где-то в кабинетах за черными шторами, потому что Его свита уже мелькала на рядах последнего уровня. Позже всех пришли Эллис и Тесс, обе под ручку, нарядные, в лучших платьях и драгоценностях. Семенящий за ними раб с опахалом из павлиньих перьев в кондиционированном зале убрал свое орудие и достал другое - навороченный Кенон с телевиком. Ах, как я мечтала о такой камере. Тесс, милостиво кивнув, отпустила его к арене. Сегодня он один из официальных фотографов, мне нравилось как он снимает. На месте Тесс я бы чаще позволяла ему зарабатывать фотосъемкой, это и ей самой в результате было бы выгоднее.

Клео тусовалась в самом низу, непрерывно переходя от одной группы людей к другой, ее знают все и она знает всех. Она симпатична мне, редкая женщина, с которой я могла быть полностью откровенна.

На арене пороли кнутами двух рабов, отсюда сверху было практически ничего не слышно, все заглушала музыка. Два мускулистых парня, распятых на Андреевских крестах и два Мастера, работающие в унисон, но от того, насколько слаженно и точно они повторяли движения друг друга смотреть было не интересно, тем более пороли парней, а они даже не стонали, когда кнуты оставляли красные полосы на их спинах. Нет, такие вещи надо смотреть совсем близко, присев на край арены, чтобы видеть выражения лиц Мастеров, чтобы чувствовать этот диких запах - разгоряченной плоти, кожаных хлыстов, влажного песка, и, быть может, чужой крови.

Подошел Влад. ОН улыбался, я радостно встретила его. Он нравится мне, спокойный очень, тактичный, но сам в себе глубоко погружен, его не понять. Мы болтали до тех пор, пока оживление на задних рядах не привлекло моего внимания - я увидела Его и больше ни Влад, ни сцена, ни Клео не смогли бы ничем отвлечь меня. Арес, огромный, мускулистый Арес, весь брызжущий энергией, смеялся, шел, обнимая за плечи Лин, а на встречу ему уже спешили Его женщины. О да, они шутя дрались за право подать ему кубок, забрать полотенце, уступить место, а я топталась в нерешительности, так и не собравшись с духом просто подойти и сказать "Привет". Может, Он пригласит меня занять место в Его свите на этот вечер?

Я уже почти было собралась пройти мимо, когда меня окликнули из полумрака - Хельга! Иди к нам!
Это был Скиф, один из друзей, из Ближнего круга, как мысленно назвала я эту компанию. Я с удовольствием селя радом с ним, он нравился мне, большой, добродушный, я не знала его как Мастера, я совсем плохо его знала, но симпатию он вызывал во мне искреннею и неподдельную. Мы болтали так долго, что на арене сменилось уже 2 или 3 номера и следующейм в программе была Клео, я хотела посмотреть на ее выступление поближе. Уже прошли слухи, что будет настоящее шоу, с фейерверками, но неожиданно объявили перерыв.

Я поднялась наверх к бару, за кофе, когда почти лбом столкнулась с Лин. Вчера я написала ей ответное письмо, что-то такое же едкое, не помню точно о чем, но мне тоже хотелось ее уязвить, все равно чем и как. Просто потому, что ее слова причинили мне боль. Я не ненавидела ее, я вообще ничего к ней не испытывала, женщины не вызывают у меня приязни или любви, я довольно равнодушна к ним. Если они не хотят стать моими врагами. А что именно хотела Лин я тогда не поняла. Я вообще мало что понимала, я тыкалась лбом с завязанными глазами, я набивала свои шишки и синяки, и редко кто утруждал себя объяснениями, что именно я делаю неправильно, и что нарушаю на этот раз или на тот. Когда у тебя нет Хозяина, никому по настоящему нет до тебя дела. Каждый выживает сам как умеет. Или тонет, или погрязает в разврате. Главная цель каждой сабы - найти Хозяина, каждой мазы - найти Мастера. Когда ты еще не определилась, сколько в тебе от той или иной сущности, ты даже понять толком не можешь, кого именно тебе надо искать, какая часть тебя перевешивает, что твое призвание - служить или любить боль. И самой большой гармонии ты можешь достигнуть только в том случае, когда твой Хозяин и твой Мастер - это одно и то же лицо. Вот тогда ты можешь отпустить свою жизнь и вверить ее в руки своего Господина. Отныне тебе не надо самой беспокоиться ни о чем, кроме комфорта и счастья твоего Господина. Мир сразу становится простым и понятным, ты живешь ради Него, для Него и Им. Остальное решает Он.

Лин о чем-то болтала с Тесс, но при виде меня они обе умолкли и остановились.
За их спинам в отдалении я увидела Ареса, но Он как обычно не смотрел на меня, Он увлеченно говорил с итальянским Мастером, оба жестикулировали и смеялись о своем. Это итальянец давно и смутно притягивал меня, внутри все сладко сжималось и сосало от желания стать его жертвой, он был Хищником, сильным и уверенным в себе Хищником.

Лин заговорила со мной первая, я даже удивилась - раньше ничем, кроме "привет" мы не обменивались. Ну до тех пор, пока не стали обмениваться колкостями в письмах.

- Ну и как поживает неприглашенная никуда не столь юная и ничейная рабыня? Видимо никто так и не позарился на тебя, памятуя о твоей репутации. Которую, к слову, ты сама себе создала.

О чем же я ей писала вчера в письме? Я была так раздражена, что теперь не помню, о чем м ы пререкались.
Кровь потоком хлынула мне в голову, просто ударила яростью, я почти потеряла над собой контроль.
- Да ты и сама уже далеко не первой свежести, дорогуша.- ляпнула я, не задумываясь о смысле слов.
Лин кинулась на меня так стремительно, что от страха и неожиданности я присела на корточки. Она впилась руками мне в волосы и в лицо и я завизжала изо всех сил, никого раньше никто - и мужчина, ни женщина - не кидались на меня вот так, с кулаками, впиваясь пальцами в глаза. Я даже не знала, что надо делать в этой ситуации, я только пронзительно визжала на одной ноте до тех пор, пока какая-то внезапная сила не оторвала руки Лин от меня и все тут же закончилось.

Вокруг собралась толпа, знакомые лица, но мое сердце колотилось об ребра так, что едва не ломало их изнутри, мне было не чем дышать от неожиданного страха, подкашивались ноги. Когда я встала, держась руками за стол, Клео заглядывала ко мне в лицо, что-то говорила, но я не слышала ее слов, только видела ее шевелящиеся губы.

- Хельга, Хельга, ты меня слышишь? Да ответь же наконец! - услышала я ее голос.
- Слышу. Да. Теперь да, - попыталась улыбнуться.
- Ну видишь, все нормально, ты так орала, смотри, все сбежались. Ты целая? Я даже испугалась за тебя. Лин никогда в жизни себя так не вела. Что ее переклинило, не понимаю.

Алик стоял рядом, в белой футболке с картинкой, одна рука в кармане, другой гладил меня по плечу. Я еще силилась улыбаться.
Потом увидела возню.
Нет, не возню.
Кто-то кого-то волок по полу за волосы.
Еще не осознав увиденного, я бросилась было вперед, но чья-то железная рука схватила меня повыше локтя и остановила.
- Не подходи. Он сам знает что делает.
Арес. огромный свирепый Арес, - господи, какой же он огромный!!! - волок по полу за волосы Лин, в центр зала, там, где с потолка свешивалось недавно укрепленное бондажное кольцо. Лин не сопротивлялась, она вообще не издавала ни звука.

И дальше все проходило как во сне, настолько непостижимое, дикое, страшное, что я отказывалась осознавать. Я видела это как сон, со стороны, как фантазию, как жаркий и малопонятный бред - но я видела это и ЭТО была реальность.

Арес дернул Лин за волосы, принуждая встать, закинул вверх ее руки и быстро и ловко привязал к кольцу. Вторым таким же отточенным движением он порвал ей платье - от ворота до самого низа и оно повисло на ее плечах белыми лоскутами. Арес сделал шаг назад - он двигался очень неспешно, он смаковал каждое движение, каждый жест, он копил в себе свою ярость, не позволяя ей раньше времени сорвать плотину. Потом сорвал с ее плеч и эти лоскуты так, что Лин осталась стоять почти на цыпочках, обнаженная, светлые ее волосы рассыпались по спине.

На меня напал ступор. Я вцепилась в руку Алика, словно только его рука держала меня на этой стороне реальности, не позволяя окончательно погрязнуть в бреду происходящего. Арес никогда не обижал Лин и все это знали. Он очень дорожил и ценил ее, свою жену - рабыню, преданную и терпеливую женщину. И когда Он взял в руки короткий толстый хлыст - я еще думала, что происходящее только игра. Издав дикий рык, Он ударил ее впервые по обнаженной спине, и сразу, без подготовки, без разогрева, просто по голой и беспомощной спине - Лин вскрикнула.

- Что Он делает, что Он делает, она же не маза, ей же больно! - почти заорала я, перекрывая рык Ареса и крики Лин, уткаясь лицом в футболку Алика.

Он держал меня за плечи, а я рыдала как безумная, словно этот самых хлыст бил сейчас мою обнаженную спину. Нет, если б он бил Мою спину - боль быстро ушла бы и на ее место спустилась бы сладкая нега, приторный туман наслаждения, головокружительный полет сквозь боль в мои бескрайние дали мазо-кайфа. Он, Он бил Лин, Лин, которая не маза и ей же больно!

Моя истерика длилась все время, пока продолжалось наказание. Я ревела как безумная, захлебываясь своими слезами, промочив футболку Алика соплями и бессвязным покаянным бредом - ей же больно. Зачем Он так? Простите меня, пожалуйста, простите меня. Алик гладил меня по волосам, явно не зная как еще утешить и чем помочь, а я, я впервые видела Ареса в гневе, во всей красе Его свирепого гнева, впервые видела его ничем не сдерживаемую ярость. Его медвежью силу, я впервые видела, как нещадно наказывают человека, женщину - и по моей вине.

Это меня должны были сейчас там пороть, за невоздержанность и глупость. Меня, а не Лин. Только я виновата во всем, я одна и во всем сразу. Я - глупая. безмозглая, я тупая.

Когда Алик отпустил мои плечи, я поняла что все закончилось.
Размазывая по лицу сопли рукавом, я пыталась сфокусировать взгляд на сцене впереди. Постепенно я разглядела Ареса - он тяжело дышал, пот стекал по его голой спине - и медленно собирал с пола плети. Потом так же неспешно ушел в сторону, оставив Лин лежать одну, на полу.Он даже не пожалел ее, не отнес наверх, не смазал ей раны, не утешил, не пожалел. Он наказал ее и ничего страшнее этого наказания и не видела раньше. Только боль. Неприкрытая ничем. унизительная. дикая, безудержная боль.

Я двигалась как во сне, я плыла сквозь липкую вату на дрожащих ногах, я гребла сквозь густой как кисель воздух, я преодолевала сопротивление - земное притяжение, тугой воздух, собственный страх, я медленно-медленно приближалась к одинокой женской фигуре, лежащей на полу.

Я села на корточки перед ней, не удержалась и почти упала.
Я прикоснулась трясущейся рукой к ее когда-то пушистым, а сейчас слипшимся от пота светлым волосам. Я гладила ее как чужую кошку, нерешительно, боясь потревожить и шептала ей свое дурацкое "Прости, пожалуйста, прости меня". Но вряд ли она тогда слышала меня, ее лицо было почти скрыто волосами, я до сих пор не знаю, слышала или нет, мне было важно тогда понимать, что- слышала, что я разделили с ней эту боль на двоих, что моя душевная боль была в тот момент ничем не легче ее телесной.

Я сидела рядом с ней до тех самых пор, пока вдруг не подошел откуда-то Арес, уже одевший рубашку и вытерший с лица пот, он поднял Лин одним движением с пола, словно она была просто куклой, и широко шагая, отнес ее наверх, в угол за черную занавеску.

Туда, где Он смажет ее раны, где она попросит прощения, а Он простит ее и будет целовать, жадно и сладко, где она будет целовать Его руки и благодарить за наказание. И этот самый счастливый миг - когда твой Господин прощает тебя, когда Его жадные и горячие губы целуют тебя, когда Его сильные руки гладят твою горящую от боли кожу - о, этот сладкий миг, за который можно перенести любую боль, потому что чем сильнее боль, тем слаще будет прощение. Тем горячее и жадней Его губы, тем внимательней Его руки и счастливее Его глаза, смотрящие на тебя.

Ради этих моментов счастья я готова терпеть любую боль.
Он любит ее, поняла я тогда, любит ее и мне нет места в Его душе и сердце, и стоит забыть о своих иллюзиях и мечтах, юный Властитель и Воин любит Лин, свою верную жену-рабыню.

...
Потом я уехала в отпуск.
Грязный зеленый поезд унес меня в плацкартном вагоне в Крым. Жгучее солнце однажды утром ударило в окно и разбудило меня. Жаркий воздух отцветшей степи, суета курортного города, новое знакомство. Этот эпизод оказался переломным в той моей жизни - ничейной шлюхи, игрушки мужчин, забавной, смазливой и веселой куколки.

...
Первое впечаление оно очень важное, его уже не забудешь и долго-долго анализируешь эту встречу. Кто такой г-н М., как выглядит и что из себя представляет я не имела ни малейшего понятия. Попросту говоря, я не глядя, оплатила две недели проживания в пансионате для свингеров и секс-извращенцев, купила билет на поезд и приехала в Евпаторию.

За пару дней до отъезда я запостила на форуме очередной душераздирающий рассказ о своих секс-похождениях, о тот гнилом и душном осадке, что остается в моей душе после «шлюшечьих похождений». Я открывала для себя новые и новые бездны, в которые погружалась, то ли от любопытства, то ли от дурости, то ли от неумения взять себя в руки и просто сказать «нет» и каждый раз черная болезненная муть накрывала мою душу.

Я писала о том, что причиняет мне боль и никак не могла остановиться, оглянуться, одуматься, просто прекратить эту гонку за сексом, пустым, ни к чему не обязывающим сексом, после которого уходила не оглядываясь, не поменявшись телефонным номером, не сказав «спасибо» за такси. Уходила, насытив плоть и отравив душу, или не насытив, а только пропитав себя гнилым и болезненным ядом.

Пережевав и обдумав, я выкладывала новые рассказы на форуме.
И за сутки до моего поезда вдруг получаю в аську от г-на М. неожиданно резкие и осуждающие мое поведение слова. В изумлении перечитываю их раз, другой и не понимаю происходящего. Какое в сущности его дело до моих поступков? С кем хочу с тем и трахаюсь. И с кем не хочу, тоже трахаюсь, раз уж позвали.

А тут меня неприкрыто осуждают. посторонний человек, хозяин пансионата, в который я еду отдыхать.
Я выключаю аську и закрываю ноут.
С утра получаю в аське несколько сдержанных извинений за вчерашние резкости, опять тот же легкий в общении тон, быстрые без задержки ответы - хороший знак. Я расслабляюсь, в конце концов, чтобы не найти жилье в Евпатории на 10 дней в начале сезона - такого не бывает, выкручусь как нибудь, и сажусь в поезд.

Почти два дня душного вагона, я колбашусь по верхней полке, прокляв все на свете - поезда, жару, отпуск, толстых старух-соседок, писклявых детей, их истеричных мамок, бегаюших с детскими горшками по коридору вагона. Куда я еду, куда и зачем несет меня моя дурь на этот раз?

Мандраж, адреналин, ожидание приятной неизвестности и предвкушение. Страха нет совсем. Навряд ли человек, дающий официальное объявление на сайте о своем пансионате, станет удобрять газоны своим постояльцами.

Давно продумала, что я одену, чтобы предстать впервые перед г-ном М., нельзя ничем испортить о себе впечатление.
С утра долго пытаюсь устроить себе душ в туалете, над узкой раковиной с подачей воды через клапан, через какое-то время даже удается почувствовать себя чистой, вытаскиваю из чемодана любимое белое платье, я в нем как Мерлин Монро (я как ангел, надпись под нелепой фоткой в контакте).

Кокетливое платье, два браслета, большой чемодан на колесиках, огромные солнцезащитные очки, я схожу со ступеней поезда и тут же вызываю оживление и ажиотаж в сонной толпе таксистов, околачиваюшихся на платформе - «оо девчонки такси, куда нада?»

«никуда нинада, меня встречают», - бубню я, с трудом продираясь сквозь из сомкнувшиеся передо мной животы и плечи, - «встречают, - я же сказала!!!»

Чемодан подпрыгивает колесиками по неровному асфальту платформы, южное горячее солнце заметно припекает, я еще не до конца поверила, что приехала, приехала на море, на юг, в свое лето, в свою радость.

Платформа заканчивается, выхожу за толпой на парковку, едва ухитряясь вырваться из лап таксистов и тетушек «жилье у моря недорого» и вдруг отчетливо понимаю, что не знаю, куда мне дальше идти, кто должен меня встречать и где вообще у меня номер его телефона. Забиваюсь в свободный уголок под надписью «какой то там банк» перевожу дыхание. А кто, собственно говоря, меня встречает? А где его телефон и как искать?

Постепенно мозг включается и я нахожу скомканную липкую бумажку, засунутую в кармашек сумки, набираю незнакомый мне номер незнакомого мне человека.

- Алло? - отвечают мне.
- Алло, это Ольга, вы должны были меня сегодня встретить с поезда.
Я почти ничего не могу расслышать, едва могу объяснить где нахожусь и как меня найти, я почти в отчаянии от своей глупости.
- Ну смотрите, - говорит мне Он, вернее, то, что я могу расслышать в телефоне, - я иду к вам на встречу, на мне серые шорты.
- Да здесь все парни в серых шортах! - в отчаянии почти кричу я, оглядывая сужающееся вокруг меня кольцо таксистов в серых шортах.

И в этот самый момент я Его вижу и тут же узнаю, понимаю, что это Он, хотя ни разу не видела, нигде, ни на фото, ни в реале. Из толпы, сильно хромая на левую ногу, выходит человек в футболке и серых шортах. Ну, знаете, как в стаде коров вдруг увидеть оленя, ведь ни за что не подумаешь - ой, откуда здесь олень, это наверно такая корова. Нет, просто понимаешь, вот олень, он правильный и ты его ищешь, а остальные- просто коровы, жуют тут себе травку и все. Сомнений в том - олень это или не совсем олень- нет, ни на секунду, ни на грамм нет.

Я на мгновение теряю дар речи, когда г-н М. включает всю свою харизму и обаяние, я тут же теряюсь под его натиском, я таю как жвачка на солнце и все остатки страха или тревоги мигом улетучиваются из моей головы.

Три дня в доме Господина М.

Мы пили чай в беседке на ветерке. Исподтишка я рассматривала Господина М. - летние шорты, рубашка с коротким рукавом, кожаные шлепанцы. И если б я тогда могла хоть на миг представить, что через 2 дня буду стоять перед ним на коленях, через 5 - рыдать в Его ногах, а через 7 - чувствовать себя самой счастливой женщиной на земле - никогда не поверила бы и подняла на смех эти глупые и дерзкие слова.

Властность, харизма, знание женской психологии и бесконечная любовь к жизни.
Прошло уже несколько дней с той встречи, я еду назад домой, в поезде, но все мои мысли обращены к этому человеку, давшему мне силы вновь поверить в себя и обрести право на счастье.

...
- Я бы на твоем месте, в свете предстоящих событий, Легла отдыхать, - сказала горничная ставя поднос с зеленым чаем на низкий столик.

Страх медленно скрутился где-то в груди тугим комом. Если даже ОНА так считает, то чего же ждать от Него мне?
Чтобы скоротать время ожидания, я пошла в душ. Горячая солоноватая вода успокоила на какое-то время, пол приятно холодил ноги, чай медленно остывал в маленькой чашке. Я стояла в галерее, окружавшей номера пансионата, суша на сквозняке волосы, платья на мне не было и в этот момент я впервые ощутила свою полную беспомощность перед Его властью.

- Хочешь еще что-то? - спросила горничная.
Я покачала головой. Она убрала поднос и, когда ее шаги стихли, опустилась глухая деревенская тишина. Часы ожидания тянулись невыносимо.

"Сегодня я приеду за Вами, будьте готовы", - сказал Он по телефону.
Я сидела на кровати в своей комнате, солнце било сквозь прозрачную стеклянную дверь, сквозь решетку, которой была затянута галерея, сквозь молодой виноград, сквозь сковавший меня ужас. Тишина стояла вокруг, тишина, прерываемая бесконечным стрекотанием птиц и негромкой возней в винограднике садовника. Душная и тягостная тишина знойного летнего полдня. Я напряженно вслушивалась в эту тишину, чтобы не пропустить других звуков - мотора машины, железа открываемых ворот, голосов. Ожидание и страх сводили с ума.

Я должна встретить Его при полном парад, . как на эшафот - в последний раз соблазнить палача, пробудить восхищение и человечность в его заскорузлой и искушенной душе.

Белое платье с развеваемой ветром юбкой, долго возилась с украшениями в тон, долго и тщательно красилась, как на бал или смертную казнь.

Как же шумят птицы, из-за них я ничего не услышу. А если Он просто вот так возьмет и войдет в мою комнату? Нет, я сама должна Его встретить.

И вдруг вот они - ожидаемые звуки - грохот ворот. шум мотора, веселые голоса, с замиранием сердца я жду, я слушаю, как Он отдает распоряжения, задает вопросы, смеется. Собираюсь с духом и выхожу во двор.

- О, а вот и вы, - смеется Он мне.
Я напряженно присматриваюсь к каждой мелочи в Его облике. Но Он сегодня не один, с ним приехала его женщина, я рассматриваю и ее тоже через свои темные очки и мысленно удивляюсь, какая же у нее светлая для юга кожа. Стройная, в светлом платье, лицо кажется смутно знакомым.

Мы сидим в тени в ожидании обеда. Я опять по привычке включаю " звезду", я смеюсь, очаровываю, играю. Я ничем не выдаю своего волнения и страха, только вот есть совершенно не могу, с трудом проглатываю несколько ложек бульона и ссылаюсь на жару.

- Вы не против, если мы сначала заедем по делам? - спрашивает Господин М.
Автомобиль прыгает по колдобинам, через открытые окна несется степной жар.
- Вы никогда не чувствовали себя белым человеком среди аборигенов? - спрашиваю я, когда мы проезжаем очередную дикую свалку мусора.

- Почему?
- Здесь вокруг такая дикость и разруха, словно прошла война...
Пустые остовы домов, разрушенные заборы, козы в клочьях пыльной травы, облепивший ветви кустов мусор, трепещущий на ветру словно белесые флаги. Господин М. что-то рассказывает о здешних местах, но я вряд ли слышу Его слова.

Зачем я так боялась Его? Он веселый и легкий.
…
Хара сводит с ума, очень хочется выпить кофе. Машина стоит как раз напротив какой-то забегаловки.
- Может, выпьем кофе? - спрашиваю я у Кэт.
Но она сомневается, хочет звонить по телефону.
- Я быстро, только куплю на вынос?
Я не успеваю ничего предпринять, как Господин М. появляется из толпы. Он доволен, его дела улажены.
- Она хочет выпить кофе, - говорит Кэт.
- Хочет? Пускай просит, - смеется Он и садится за руль.
- В смысле - просит? - не понимаю я. - а как надо просить?
Я смотрю в Его солнечные очки через свои и на мгновение мне кажется, что я понимаю Его правильно, что между нами вдруг протягивается какая-то нить.

Он распахивает дверь со своей стороны и жестом предлагает мне туда пройти.
- Просят стоя на коленях, приступайте.
Меня охватывает та самая пузырящаяся дурь, я закрываю рот руками от рвущегося смеха.
- Он серьезно? - спрашиваю я у Кэт
- Конечно. - отвечает она, на ее лице нет ни тени веселья.
- Что вот прямо так - встать на колени посреди улицы и просить?
От предвкушения уже почти кружится голова, давно ожидаемая и сдерживаемая шалость получила право на свою жизнь.
- Прямо так - давай.
Я собираюсь как перед прыжком со скалы в ледяную в воду, внутри туго закручивается идиотский восторг, щекочет горло смех. Я сосредотачиваюсь полностью на Господине М., отрешаюсь от улицы - давай думать, будто здесь больше никого нет - и медленно-медленно опускаюсь перед Ним на колени на грязный и шершавый асфальт.

- Господин М, пожалуйста, можно мне кофе?
- Не слышу.
Я делаю это для Него, в тот момент - просто потому, что Он так хочет.
- Господин М., я хочу кофе, можно?
- А руку? - повисает в воздухе.
Я наклоняюсь над Его загорелой рукой и медленно, с удовольствием, целую ее.
- ты играешь, - говорит Он в ответ на мою улыбку.
- я всегда играю.
- Не надо играть, еще раз.
Я повторяю свою просьбу и почти серьезно целую руку Господина М.
- Хорошо, теперь садись и поехали.
Всю дорогу до кофейни я смеюсь, восторг переполняет меня, словно лечу на карусели в облака, в радугу. в детские мечты. Несколько кварталов и вот она, моя любимая кофейня, где варят кофе на любой вкус, с мороженным, пряностями и восточными сладостями. Южное солнце бьет сквозь разноцветные стекла, я валяюсь на толстых подушках, кофе возвращает меня к жизни. Снова открывается дверь навстречу полету без парашюта, я предвкушаю, я опять глупо и безмерно счастлива, ожидания радужные и восторженные. Я совершенно не знаю Господина М., я не знаю как себя с Ним вести, не знаю Его реакций, Его ожиданий, Его поведения. Я смотрю на Кэт и опять мимо. Кэт все время с Ним в режиме диалога, все время настороже, ежесекундно в ожидании. Я так не могу, я расслабляюсь, меня обманывают Его легкость и смех.

- А теперь надо поблагодарить меня за кофе, - говорит Он, когда мы возвращаемся к Его машине.
- Так же?
- Конечно.
- Но здесь люди.
- Где? Здесь нет людей.
Спустя пару дней я поняла, что Он имел в виду этой фразой. Людей нет, есть Публика, а Он - режиссер и актер, одновременно, своей пьесы под названием "Жизнь господина М.".

Улица многолюдная, тут же ездят автобусы с туристами, но второй раз эпатажная выходка дается мне легче. Быстро собираюсь с духом, пропускаю машины, встаю на колени, белым платьем в серую дорожную пыль.

- Спасибо за кофе, Господин М. - целую Ему руку и смеюсь.
По дороге Он объяснят мне, что такое ДС в Его понимании и почему из него нет выхода и стоп-слова. У меня нет практического опыта таких отношений, я цепляюсь за возможности.

- Я смогу хотя бы сказать - стоп-игра?
- Это не игра.
- Но... Мой ДС будет хотя бы ограничен по времени, у меня поезд назад через неделю.
- Вот и отлично.
Сворачиваем в поселок и опять скачем по разбитой дороге.
- Приехали почти, тебе решать, назад пути не будет.
- Я не боюсь, давайте попробуем.
- Давайте - опять смеется Он.
...
- Возьми пакет и достань из него красную пробку с хвостом, - сказал Господин М.
Он сидел на желтом кухонном диване, за Его спиной был виден балкон с плетенной мебелью, на столе перед Ним стояло несколько чашек из-под чая и пепельница. Я сидела рядом на таком же соломенно-желтом стуле, сладкое предвкушение баламутило душу. Жара, южное солнце и радость - просто радость просто жить.

- Теперь пойди в ванную и засунь ее в себя, - приказывает Он. - А потом мы поедем на автомойку.
- С хвостом? - уточняю я.
- с хвостом.
Я мнусь в нерешительности, но желание развлечения берет верх. Хочу безумств, хочу вновь распустить свои крылья и выпустить наружу ту странную и темную, тщательно скрываемую часть меня.

- И не возись долго, - слышу в след.
Простая красная анальная пробка с длинным черным мочальным хвостом, который доходит сзади мне почти до колен. Я - сумасшедшая Малютка Пони, ветер раздувает мою юбку парусом.

- Не смей прятать хвост!
- Но на меня же все смотрят!
- Кто смотрит?
Действительно, кто? и какая разница - кто?
Хвост щекочет ноги, садясь в машину, я едва не прищемляю его дверью. Два щенка вертятся вокруг, Кэт держит их за ошейники.
Развеселая дурь вихрем закручивается внутри, я уже вышла на край скалы и ловлю свой ветер. Я - парус, я — змей, я - птица, бумажный самолетик, который подхватывается ветром и не знает границ и преград. Господин М. - сегодня мой ветер.

Мы скачем по ямам и колдобинам, мелькают голопузые обрюзгшие люди, идущие на пляж, от каждого толчка пробка внутри меня подпрыгивает и сладкая дрожь растекается по телу.

На мойке очередь, я едва собираюсь с духом чтобы выйти из машины, предательский хвост болтается за спиной. На скамье впереди сидит девушка в синем платье, смуглый парень моет ее машину, Господин М. ходит вокруг, Он смеется, Он всегда смеется, мне нравятся Его шальные глаза.

- Рассказывай давай. - приказывает Он.
- о чем?

2018-05-02 в 18:36

Мрак о'Бес, 46 лет

Абрамцево, Россия

Занятное чтиво. РомантИк, должно вдохновлять неофитов, колеблющихся и сомневающихся.

Продравшись сквозь мишуру прилагательных, даже услышал внутри себя свежие мысли. А, значит, написано хорошо, главное, откровенно. Прежде всего ценить и уважать надо себя, только потом это станут делать остальные.

2018-05-02 в 22:39

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

Мы говорим долго-долго, обо всем сразу, мне нравится, мне безумно нравится все - теплый южный вечер, садящееся за дома солнце, мой собеседник - умный и чувствующий, Он понимает меня с полуслова, даже мое сомнительное блеяние и сложные эпитеты, мои образы, сравнения, непонимания, терзания, поиски, ошибки. искания, шишки на лбу и поиск Пути к Себе. Он все так же смеется и шутит и как бы между делом отвечает на мои вопросы, что тяготят душу и не дают покоя, которые я давно и тщетно мусолю внутри себя. И я чувствую, как на меня сходит покой, как пропадает страх, я чувствую, как зарождается доверие к этому уверенному в себе человеку.

Я не люблю, понимаю я, когда трус скрывает свои желания под масками, я понимаю, что с Ним могу быть абсолютно искренней, и ничто во мне не удивит Его и не вызовет непонимания или негатива, я успокаиваюсь и расслабляюсь настолько, что даже мой мочальный хвост перестает меня беспокоить и смущать.

Господин М. собирает из машины пустые пластиковые бутылки из-под воды и отсылает меня с ними к мусорной урне. Я прячусь за солнечными очками, я ловлю на себе насмешливые взгляды смуглого автомойщика, я не понимаю, в чем причина его смеха - мой хвост из-под юбки или мое едва сдерживаемая радость, улыбка, расплывающаяся до ушей помимо моей воли. но — да, я сделала это, прогулялась туда-сюда с хвостом и не умерла ни от смеха, ни от страха.

Я даже не вспомню сейчас, о чем мы тогда говорили, почти два часа в очереди на автомойку. я запомнила лишь охватившее меня чувство благодарности и признательности к Господину М. за все Его слова, Его разум, Его советы и Его насмешку.

Ах, если б я тогда позволила распустится тугой закрученной пружине внутри себя, выключила бы "звезду", и стала наконец самой собой - как легко можно было бы избежать дальнейших неприятных событий.

- Я хочу поблагодарить Вас, - наконец, признаюсь я.
- Благодари.
- Прикажите мне это.
- Нет, сама. И, вообще, зачем тебе эти очки? Солнца уже нет.
- Я прячу за ними свои бесстыжие глаза.
- Очки - сдать!
Снимаю очки, щурюсь от солнца и смеха, протягиваю Ему. Чувствую себя совсем голой без этой игрушечной защиты.
- Слушаю.
Медленно-медленно, как во сне, как в воде, как в тумане я - сама и добровольно - я опускаюсь на колени в серую дорожную пыль перед господином М. и совершенно искренне благодарю Его за все Его слова, что были сказаны мне в этот вечер. Признательно и с наслаждением целую загорелую руку, утыкаюсь в нее лбом. Сердце мерит секунды где-то в горле, стихают запахи и звуки, растворяется мир.

Я это делаю потому, что так хочу сама.
- А теперь открой глаза и смотри туда, - вдруг приказывает Он.- смотри, смотри.
Я смотрю и вижу ты девушку в синем платье, она так же смотрит на нас и смеется. Она - смеется!
Я едва нахожу в себе силы подняться с земли, ноги подкашиваются и трясутся, я вновь напяливаю на себя очки. Степь внезапно обрушивается на меня жаркими запахами цветов и полыни, сердце как безумный молот бьется в груди. Мне плевать, что она обо мне думает.Мне - реально - на это плевать.

- Что может быть лучше, чем коленопреклоненная женщина в ногах у мужчины? - задумчиво говорит Господин М.
И понимание этой простой истины медленно сходит на меня.
...
Я долго пыталась понять, на чем же я тогда погорела? В чем ошиблась? Где поскользнулась? Что поняла неправильно? Его обманчивую веселость? Его смешливость и нежелание добиваться своего силой? Его привычку к тому. что женщины сами садятся в Его ногах или моя неопытность в ДС-отношениях? Сейчас я сожалею о содеянном, сейчас я понимаю, как многого не понимаю и не умею, но река уже унесла свои воды и второй раз в них не войти.

...
С утра я вышла в огород полоть грядку с цветами, помимо вчерашнего легкомысленного платья на мне висело железное коромысло, ковыряться в грядке с которым и было моим заданием на утро. Рабочий-татарин, возящийся на втором этаже дома с ремонтом, выглянул поприветствовать Хозяина и долго смеялся, глядя как я копошусь на грядке. Между визгами выщипывая траву, я старалась не думать об очередном свидетеле моего унижения.

Еще примерно через час мы отправились на пляж, отдаленный каменистый пляж, где пол-дня загорали без купальников, бесились со щенками. лазали по скалам, а потом решили слегка выпороть задницу.

Я облокотилась об скалу почти на самом солнцепеке, без трепета и со сдержанным нетерпением ожидая свою сладкую боль и свой сладкий кайф, мое наслаждение - оно другого рода, чтобы ворваться в него надо немного подождать, даже потерпеть - первые, самые жгучие шлепки.

- Спину ровно, ноги шире. - скомандовал Господин М.
Плеть сначала легко. потом все жежче и жежче ложилась на обожженную солнцем кожу, на зад, на спину, между лопатками, я вертелась и вскрикивала. мне никак не удавалось проскочить эту боль, удар, боль, наслаждение, удар, боль, сладкая невесомость.

Никак, все воспринимается слишком четко и явно, чистая боль, не замутненная моим сладким кайфом, где же он наконец?
Мягкий стек сыплет удары между ног.
- Спину ровно, прогнись!
Солнце печет, горит кожа на плечах - от солнца и плети. где ты мой мазо кайф? Как наконец плотина пробивается и я кончаю под этими сладкими ударами по нежной и тонкой коже.

- Спасибо, Господин, - шепчу я в своем сладостном бреду, целуя Его смуглую руку и припадая к ней горящим лбом, - спасибо.
Содрана кожа на коленях от твердых скал, я не чувствую боли, я признательна Ему, я слышу Его дыхание, мне хорошо и спокойно.
Назад я бегу, прыгая по скалам впереди щенков, "я люблю тебя, лето!" - ору я, пугая криками бакланов и туристов.
Господин М. смеется.
...
Вечер начался рано, слишком рано для вечера. Коньяк стремительно уменьшался в бутылке, с каждым часом музыка играла все громче. Страсти накалялись все больше. Потом стали проскакивать искры и молнии.Потом. Потом все кончилось плохо. Очень некрасиво и плохо. Я сожалею, но исправить уже было нечего.

...
Утром я долго сидела на балконе одна, в плетеном кресле, пока солнце светило сквозь ветки старой алычи, потом вышло из этих веток на синее небо, потом вскарабкалось еще выше и в это время на кухне появился Господин М.

Кэт нигде не было.
Мы поздоровались и я отправилась искать ее вокруг дома. Она сидела как раз под балконом, с книжкой в руках, скоротав так свою бессонную ночь. Я позвала ее в дом и сдержанно извинилась за неудавшийся вечер. Она ничего не ответила, продолжая смотреть в книгу. Я пожала плечами и вернулась назад.

Господин М. сходил за женой и велел ей отправляться в спальню.
Потом какое-то время мы еще рассматривали старые фотографии из Его прошлого, когда он, наконец, принял какое-то решение. Не сразу, нет, между фото и Его решением Он успел еще немного потемачить со мной, как раз достаточно для того, чтобы выпустить из меня этих похотливых и сладострастных демонов.

Господин М. лежал на диване в гостиной, когда я проходила мимо .
- Возьми пакет и собери в него девайсы, - приказал он. - мы пойдем прогуляемся.
Легкое опасение всколыхнулось в моей душе и сразу улеглось, слишком я еще была самоуверенной и слишком плохо знала Господина М.Я собрала плети и пробки в пакет, как Он велел, и вышла за ним из гостиной.Второй этаж в доме еще не был окончательно достроен, не было даже лестницы, ступени состояли из обломков досок и положенных сверху строительных лесов, по этим лесам и доскам Господин М. легко вскочил на второй этаж, а я стала карабкаться за ним, понимая, что без Его помощи я не одолею эти ступени - без перил и собственно ступеней. Держатся было не за что, кроме Его руки...

Мы вошли в маленькую ванную, в которой рабочий-татарин, широко улыбаясь при виде Хозяина, устанавливал смеситель в душ.
Господин М. присел на стул в свободном углу ванной и сказал своему рабочему. что сейчас я покажу ему шоу. С одной стороны меня рвали на куски мои похотливые Демоны, с другой - внутри меня все сжалось от очередного подозрения непоправимости того, что должно будет произойти, хотя масштабов предстоящего я еще не подозревала.Он приказал мне достать из мешка самую большую пробку и засунуть ее в себя, а потом кончить. Прилюдно. При Его рабочем. Который тоже смутился от предстоящего зрелища и принялся еще усерднее чинить смеситель. Но Господин М. приказал ему смотреть на то, что я сейчас буду делать.И я.Да, я подчинилась.Не знаю уже, почему.

Я вставила в себя эту огромную пробку, которая практически рвала меня на части, входя во внутрь и - долго играть с ней не пришлось - сильнейший оргазм от неожиданности и от взвинченных нервов накрыл меня с головой. Я кончила прямо на грязном полу, покрытом цементной пылью от стройки, на глазах Господина М. и Его рабочего.

Господин М. так долго и крепко держал меня за волосы, что мне стало казаться, что они сейчас оторвутся с корнем, отойдут прямо с мясом от моей головы, когда Его железные пальцы вновь и вновь сжимали мои волосы.

- Мне больно, пожалуйста. - прошептала я.
- Подойди к нему. - Господин М. кивнул мне на рабочего, - расстегни ему штаны и сделай минет.
Я сидела на полу между двух мужчин. Один смотрел на меня с недоумением с высоты своего роста, а другой, другой сидел рядом, только что причинив мне сильную боль, заставив кончить на глазах постороннего, и поигрывал в руках жестким черным стеком, этот стек пару раз не сильно прошелся по моей спине.

Тогда мне еще казалось, что все происходящее вокруг - это только игра, Он шутит так. Он же... Он же сказал, что не отдает своих нижних другим.Своих, ключевое слово, своих. А кто я? Я?

Шлюха. Беспомощная шлюха в руках двоих мужчин. И если я хочу спасти свою шкуру, если я хочу уйти отсюда в целости, ОНИ должны насытится.Моим унижением и болью. Мною.

Я встала на колени и дрожащими руками расстегнула ширинку смущенно улыбающемуся рабочему-татарину. Его член стоял так, что им можно было как тараном ломать крепостные ворота.Я очень старалась, видит бог. Они переговаривались над моей головой и о чем-то смеялись. О том, как я стараюсь и что все безрезультатно. Наверно, я ленивая и плохо стараюсь, решили они.

- Встань сюда задом, - приказал наконец мне Господин М, - а ты возьми ее в попку, давай, она это умеет. Бери, не стесняйся.
Когда Господин М. перестает шутить и начинает приказывать, его обычно слушают.
Когда рабочий-татарин насиловал меня по приказу Господина М., я изо всех сил упиралась руками в стену, чтобы не упасть, я изо всех своих сил поначалу сдерживала слезы - обиды, унижения и боли, но когда железная рука разгневанного хозяина вновь вцепилась в мои волосы и потянула их с такой силой, что от боли у меня помутилось в голове, я не могла больше терпеть. Рыдания с безумной силой накрыли меня. Я была раздавлена, унижена, растоптана. Болью и насилием. Я рыдала и молила и пощаде - хоть на минуту выпустить из рук мои волосы, я не могла больше терпеть эту боль и когда хватка вдруг ослабла - я вырвалась из Его железных рук и со всех ног бросилась бежать.

...
Я была беспомощна. Беспомощна гораздо больше, чем запертая на ключ в железной клетке, беспомощная больше, чем распятая за руки на подвесе под звуки хлыстов, больше, чем голая в окружении возбужденных самцов, потому что на этот раз меня держал СТРАХ. Самое сильное и непредсказуемое оружие - страх. Тупой животный страх смерти.

Я лежала на грязных строительных досках в толстом слое пыли, я рыдала так, как не рыдала под плетью Господина Садиста, давясь розовыми соплями, я захлебывалась в отчаянти от собственной беспомощности, потому что никто и ничто не могло преодолеть эту сидящую в моем мозгу картинку - одно мое движение и я лечу вниз со второго этажа, спиной на бетонные ступени.

Страх пересилил во мне все - боль, насилие, страх приковал меня к этим доскам крепче наручников и ошейников, тот самый страх, в котором не бывает ни добровольности, ни стоп-слова.

Не знаю, сколько б я еще в истерике провалялась на этих лесах, судорожно пытаясь нащупать ногой какую-то поверхности подо мной, вцепляясь пальцами и щели между досками, но надо мною раздались шаги и через секунду я поняла, что Господин М. протягивает мне свою руку. Я вцепилась в Его руку как грешник из Геены огненной, мертвой хваткой, и трясясь так, что ходуном ходили подо мной доски, потом судорожно цепляясь за Его ногу в кожаной сандалии, медленно принялась спускаться вниз. Едва почувствовав под собой твердый пол, я с силой вырвалась из Его такой твердой и крепкой руки и вновь кинулась бежать.

Наверное, так же, не разбирая дороги, бежит выпущенное из капкана животное, бежит, еще не чуя боли в переломанных лапах, бежит, спасая свою шкуру от охотников, пожалевших эту жалкую и сломленную тварь.

Я вбегаю в свою комнату, хватаю разбросанные платья, пихаю их в сумку и в тот же миг в комнату входит Господин М. Он садится, Его лицо довольно и благодушно, а я мечусь как сумасшедшая по комнате. Сначала Он что-то говорит мне, потом пытается удержать за руку, но пережитый мною шок настолько силен, что я мигом вырываюсь от него и бросаю в ответ дерзко - "Да с чего Вы взяли, что нужны мне, это все Ваше раздутое самомнение!"

Спустя секунду, я уже бегом несусь через двор в открытую калитку, босая, потому что мои шлепанцы остались лежать там, наверху, в ванной, бегу со всех ног по горячей и пыльной дороге. Злые слезы мигом высыхают на моем лице, когда я понимаю, что никто за мною не гонится, что я свободна, что я вольна поступать по своему усмотрению и весь мир лежит у моих босых ног.

....
Мысли необычайно обострились, мозг работал четко как компьютер, решения находились мгновенно и принимались в ту же секунду. Я выхожу на деревенский перекресток и первая же появившаяся мне на встречу машина имеет сверху фонарик такси. Торможу ее, за рулем женщина. Я называю свой поселок, где жила в пансионате, она - сумму, это как раз все деньги до копейки, что есть при мне, как же хорошо, что мне их хватает! Сажусь на заднее сиденье, мягко хлопает дверь, тишина, полумрак и прохлада. Слезы снова настигают меня и медленно сочатся из-под темных очков. Я не шевелюсь, я прихожу в чувство и постепенно засыпаю под мягкие толчки машины.

Внезапная мысль пронзает меня с такой силой, что я просыпаюсь: так это я просто не выдержала тот самые пресловутый ДС, который хотела испытать на своей шкуре. Просто сломалась и сбежала от первого же серьезного наказания. Не выдержала и сбежала.

...
Остаток дня я провожу в своей комнате, то засыпая, то плача, то опять проваливаясь в сон. Мне указали мое место, ткнули носом как шавку, сбили дурь и спесь, мое адское самомнение и самоуверенность. Хотела поиграть в ДС? Поиграла.

"Это не игра", - сказал Господин М, а я не поверила. Слишком легко все сходило с меня как с гуся вода, слишком часто мне удавалось самой манипулировать своим Верхом, что, столкнувшись с реальной властью и силой я не выдержала и сбежала. И уже на следующий день я поняла, как же сильно мне Его не хватает - смеха, эпатажа, смелости, коричневых от загара рук и дерзких глаз. Я открыла аську и написала: "Господин М, простите мне мою выходку."

...
Еще несколько дней прошло, прежде чем я снова Его увидела - Он приехал в пансионат, закончить дела и поговорить.
Он вытряс из меня душу и заставил взглянуть на себя саму. Он говорил мне те самые страшные слова, которые я боялась даже подумать, Он говорил мне о моем праве быть счастливой.

- Это как? - удивлялась я, - счастливой - в семье? Семья для детей и долгов, а не счастья.
Я сидела в Его ногах как виноватый ребенок перед мудрым отцом, как дрянная грешница на исповеди, я раскрыла перед ним все свое сердце и плакала в Его ногах, то были слезы сожаления, раскаяния и надежды. Он воплотил в себе то самой мужское начало, перед которым нельзя бессмысленно и бесполезно лгать или притворятся, заставил смотреть на себя саму открыто, честно и без прикрас. Не я первая в этой жизни пытаюсь догнать свою ушедшую реку, или мечусь на ее берегу в поисках новой ну хоть какой-нибудь, реки, хоть чьих-то рук, хоть клочка, иллюзии, поддельного - но счастья.

В тот миг я достигла своей высшей точки - благодарности, признательности, освобождения, облегчения души, обретения душевного покоя и умиротворения, я прижималась пылающим лбом к Его руке, чувствуя себя бесконечно счастливой оттого, что нахожусь здесь и сейчас - в Его ногах.

Как, какими словами, чем я могу выразить Вам свою бесконечную благодарность, как понять, насколько глубоко Вы заглянули в мою душу, насколько хорошо Вы разбираетесь в женщинах и их глупых потребностях?Эта была одна из тех встреч, которая не забывается, которая меняет взгляды, мысли и чувства.

Все следующее утро, давясь слезами, я вспоминала Господина М.
Через несколько дней у меня был поезд домой.Больше все не будет по-прежнему, я уверена. Потому что Он смог дать мне снова силы жить, вытряс меня из той пропасти апатичного отчаянья, в которой я провела почти пол-года после некоторых событий в своей семье, выбил из моей головы очередные женские страхи и вселил уверенность.

Его горячие руки, Его шалые глаза, Его твердость, Его сила, Его опыт и ум, внушающие уважение, искреннее и чистосердечное.
...

Это довольно странное ощущение - во время ужина сидеть под столом. Что-то из совсем далекого и безрассудного детства, когда взрослые часами сидят и едят и ведут свои унылые взрослые и непонятные разговоры, а ты ползаешь под столом у них в ногах, размышляя, какую проказу устроить и кому именно. Несколько минут я вертела в руках бокал с коньяком, пока наконец не решилась пристроить его на пол между ножек стула Господина М.

...
- Я буду в районе четырех часов, - написал в аське Г-н М, - когда вас ждать?
Могу сейчас, -босиком через степь, подумалось мне, - но разум заставил написать - я буду к четырем, поняла.
Как теперь скоротать день, не скатившись в нерный мандраж, не сгрызть в нетерпении маникюр и никому из присутствующих не показать своего нетерпения? Как топтатся на остановке автобуса на летнем зное, потом трястись с аборигенами в душном Пазике через степь, потом почти бегом нестись по поселку к знакомому дому и внезапно оробеть перед самым входом, поднимая руку к кодовому замку и вновь отказываясь открывать дверь. Что на этот раз меня ждет за белым высоким забором огораживающим империю Г-на М от окружающего мира?

Лязгнули ворота, распахнулись и Антон, рабочий из пансионата, вышел покурить, он всегда так делает когда Хозяин подъезжает к дому, сердце подпрыгнуло в груди и рухнуло куда то в губину меня...

- О, а ты тут откуда, Мелкая? - приветствовал он меня.
Я едва скрываю радость от встречи с ним, болтаю какое-то вранье о забытом коде замка, когда машина Г-на М. въезжает на раскаленную солнцем улицу и я вдруг узнаю Его сквозь пыльные стекла. Улыбка помимо моей воли расползается по лицу, потом какая-то робость, неуверенность, затаенный страх, наверняка я опять что-то сделала не так или сделаю, и эта неожиданная радость окажется для меня преждевременной. Я грызу пальцы, пока машина разворачивается и паркуется, не может быть, не может быть, счастье не может быть безусловным. Его надо заслужить, это право на счастье, на любовь, на своеобразную нужность. Иногда мне кажется, что я готова порваться ради того, чтобы стать Нужной, нужной тому кому не нужна сама.

Дверь распахивается и я уже не задумываясь почти бегу к ней (или Он подозвал меня, не помню совершенно, детский всплеск радости все затмил)и через секунду я стою в пыли и мелких острых камнях, на коленях и, смеясь от дурацкого счастья, целую Его смуглую руку. трусь об нее лбом, и, поймав на себе Его веселый взгляд, глупо лепечу что-то о том, как скучала и как рада видеть снова. И в этот момент мне уже все равно, видит меня кто-то или нет, что думают обо мне, я просто рада, искренне рада снова видеть Г-на М. и безудержно заражаюсь от Него энергией и весельем.

Счастье просто быть рядом.
Такое примитивное детское ощущение - быть рядом с тем, кто умнее, сильнее и точно знает, как сделать правильно. Это когда можно наконец перестать беспокоиться о правильности принятия решения, вечно думать о последствиях и мучительно просчитывать все плюсы и минусы своего возможного поступка. Право быть собой - глупой, невоздержанной на язык и неумеющей тащить на себе весь мир.

Потом мы опять скачем куда-то по колдобинам деревенских дорог и я ловлю себя на том, что не спросила куда мы едем и зачем, это уже не имело значения, достаточно того, что Он рядом и мы опять разговариваем о том многом и важном, о чем можно говорить только с тем, кто поймет наверняка. В разговорах с Г-ном М. нет запретных и необсуждаемых тем, это очень-очень нужно, когда можешь доверить свою душу целиком, не опасаясь осуждения или неприятия.

Я задумываюсь и выдаю сентенцию: «Почему-то Вы представляетесь мне Великим инквизитором, главой религиозного ордена, властителем чужих душ». Г-н М. смеется, он умеет сделать так, что в Его обществе легко и приятно абсолютно всем. Я опять попадаю под Его обаяние и харизму, я хочу, чтобы эти минуты не заканчивались никогда.

В столовой накрыт ужин, подходят гости, постепенно ощущение начинающегося праздника завладевает мною и опять кружит внутри пузырчатая глупая радость.

- Можешь сесть за стол, - кивает мне Г-Н М., когда приносят блюдо с долмой и соусы.
Я забираюсь на стул рядом с Ним, мне хорошо я плаваю в сладком тумане удовольствия, послушания и внутреннего покоя.
Едва закончив есть, я опять занимаю привычное место у ножек Его стула, тихо как кошка кладу голову на колени.
- Ты поела, все хорошо? - спрашивает Он у меня, я киваю и вижу как в Его глазах загораются веселые огоньки, - чем ты хочешь чтобы мы сейчас занялись?

- Все на Ваше усмотрение, - улыбаюсь я. Мне так интереснее - выпустить из рук поводья и посмотреть куда принесет меня этот ветер. Я обожаю ветер - раскинуть руки и представить себя бумажным змеем. И только тонкая ниточка будет удерживать меня на земле.

- Тогда - видишь там пакет? Достань из него пробку.
В углу столовой стоят несколько диванов, сборный Андреевский крест со свисающими с него красными веревками и обитый кожей деревянный станок для порки. Я давно и внимательно смотрю на него, сладкое предвкушение томит меня изнутри, давно зудит кожа. Когда меня пороли в последний раз.? Только хорошая порка способна убрать этот навязчивый жгучий зуд, выпустить наружу и насытить моего Демона.

Несколько плетей и тугой тяжелый кнут уже разложены на диванах, они гипнотизируют меня своим совершенством, хочется прикасаться к ним, гладить их, играть с ними. Но я не трогаю их без разрешения, достаю из пакета старую знакомую ярко-красную пробку. Улыбка помимо моей воли расползается по лицу, старт дан, игра началась.

Гости за столом с любопытством следят за мной, я вижу и чувствую на себе их взгляды. Они заводят меня, эти зрители, я хочу стать игрушкой в руках Г-на М. и хочу чтобы все это видели. Ощущаю кожей чужие глаза на себе, я играю, я выхожу на сцену, закрываю глаза и отдаюсь в Его руки.

«Пусть все будет так как ты захочешь...»
- Сними платье.
Я стягиваю платье через голову и вновь опускаюсь перед Ним на колени, обнаженная, покорная - в Его ногах. Сладкое чувство - быть во власти. Упиваюсь им.

- А теперь засунь в себя пробку и не смей вынимать ее весь вечер. Только не здесь, а на стуле, чтобы все видели.
Да, я хочу это сделать, я безумно хочу это сделать - чтобы все видели, как меня заводит - послушание Его воле, игры по Его приказу, покорность для Его удовольствия. О, как же я люблю эту огромную красную пробку, едва она входит в меня, я кончаю как последняя сука, чувствуя на себе Его крепкие и такие притягательные руки. Чьи-то голоса сквозь туман моего наслаждения, я целую Его руки и шепчу как заклинание самые сладкие слова, которые может сказать женщина в благодарность Мужчине за это безграничное удовольствие - спасибо, Господин, спасибо.

Уже в платье, я снова сижу на полу в Его ногах, положив голову на Его колени. Кто-то из гостей смотрит на меня, я нравлюсь ему, он спрашивает - можно ли меня трахнуть, спрашивает почему-то у меня.

- Как скажет Г-н М., - отвечаю.
Просто потому что мне так хочется сейчас.
Но у Него есть новая идея, просто секс - это слишком просто.
- Господа, сейчас эта девушка будет привязана вон к той решетке и каждый кто хочет может делать с нй все, что угодно.
Я смотрю на решетку, потом в глаза г-ну М., потом опять на решетку. Мне страшно? О, нет, дерзкая и безумная выходка, всепоглощающий, головокружительный восторг.

Я мотаю головой, - глядя на него снизу в верх - нет-нет-нет-нет-нет, но Он смеется мне и кивает - да-да-да. И мне тоже смешно и я ни за что не откажусь от этой затеи, как бы поначалу она не пугала меня, без этого преодоления собственного «нет» пропадает половина смысла и удовольствия.

Поздний южный вечер, звездное небо, жара уже спала и нежная прохлада ласкает кожу ветерком. Тихо-тихо, едва слышно шуршат листья винограда, я стою спиной к побеленой стене, мои руки закинуты над головой и крепко привязаны веревками к железной решетке, в этот самый момент я остро ощущаю всю прелесть и радость жизни - всей кожей, всем своим существом, - какое же это безгранично-дикое счастье - жить и наслаждаться каждым мигом своей жизни.

Он заканчивает привязывать меня и спрашивает, наклонившись: «ну как ты там, тебе удобно?» Его глаза смеются и вихрь несдерживаемого ничем удовольствия подхватывает меня.

- «девушка в вашем распоряжении, господа», - обьявляет Г-н М.
Мне не видно отсюда гостей, их заслоняет виноградник, я хочу видеть их лица и реакции на эти выходки, но не успеваю больше ни о чем подумать, как из-за стола поднимается Влад и идет ко мне. Ах, это же он просил разрешения меня трахнуть несколько минут назад, из-под стола мне это тоже не было видно.

Он убеждается, что я и в самом деле крепко привязана и никуда не денусь и через секунду его руки умело и настойчиво принимаются меня ласкать. Сначала я извиваюсь, изо всех сил стараюсь избежать потери контроля над собой и улета в безбашенное удовольствие, но природа берет свое и через какой то миг мне все равно, кто ласкает меня, потому что я кончаю, и дальше он трахает меня, а я почти повисаю на своих веревках кистями рук. И эта боль дает мне еще больше удовольствия. Беспомощность, боль - и наслаждение.

Черная теплая ночь, прохладный ветерок, чьи-то руки несколько раз проходятся флогером по моему телу и жаркая ссучья похоть мигом пробуждается во мне.

Как долго я ждала эту изысканную ласку - плетьми, как давно и мучительно зудела моя кожа, как соскучилась я по своей сладкой боли! Порка - мое спасение от тоски, иногда она снится мне по ночам, когда воздержание слишком долго, иногда я просыпаюсь и моя кожа зудит, зудит, требуя свою плеть. Я мечтаю о свой сладкой и пронзительной ласке так, как другие мечтают об утолении голода и жажды лакомствами, когда простая пища приедается и хочется изысков.

Я слышу, как двое говорят надо мной о флогерах в две руки, голова уже кружится и уже ничто не способно меня удержать.
Отчего-то мне кажется, что у маз в принципе не бывает стоп-слова, как же возможно добровольно прервать эту сладкую боль? Она затягивает как наркотик, ведь чем сильнее боль, тем больше наслаждение, оттого ты готов терпеть даже за гранью своего терпения и единственное, что можешь себе позволить - это молить о пощаде. Смутно надеясь, что ее не последует.

Меня ставят к станку, голова и руки зажаты в деревянных колодках, с лязгом мимо уха входят в пазы железные болты, я ощущаю себя в полном беспомощном плену, я понимаю, что не высвобожусь отсюда сама и могу рассчитывать только на милость и благоразумие того, в чьих руках сейчас плеть и моя обнаженная спина. Но я доверяю Ему и от этого абсолютного доверия нет ни страха, ни беспокойства, только приятное ожидание и предвкушение.

Первые удары флогерами, - тяжелые, ритмичные, боль исчезает практически сразу, я слишком долго ждала этой боли и терпела, слишком долго, чтобы ощутить от нее хоть что-то неприятное. Сильные и сладкие удары по спине, я не издаю ни звука, я наслаждаюсь и впитываю их как песок пустыни воду.

Вдруг что-то меняется и ощущения уже другие, жгучие, на самой грани моих сил, острые и резкие удары кошкой, один из них так силен, что я сама не понимаю, как высвобождаю руку из колодок, чтобы прикрыть спину «мне больно, пожалуйста, потише...»Секундная заминка, и вот моя рука водворена на место, кто-то держит меня за руку, женщина, понимаю я, и от этой поддержки мне становится легче и проще.

Кошка, флогер, кошка - жгучая болезненная кошка и сладкий флоггер, в какой то миг уходит контроль и меня пробивает, наконец-то пробивает и я начинаю рыдать, просто и незатейливо рыдать от боли, физической боли на своей обнаженной спине, рыдать, не думая о том, как некрасиво я выгляжу в этот вот момент, как течет по лицу тушь, как пропитался слюнями кляп из тряпки, который я выпросила себе перед поркой, как текут сопли, и крепко цепляться в чью то протянутую мне руку.

2018-05-03 в 06:55

Золотая Рыбка, 38 лет

Донецкая, Украина

понять и как-то оправдать Ваши поступки сложно, но думаю, Вы и сами разберётесь с этим. спасибо за откровенность. искренне желаю Вам счастья (не сиюминутного фантома, а счастья, как состояния души)

2018-05-03 в 08:47

Mongo-Чу (Panda), 55 лет

Барнаул, Россия

ОООО, и вновь продолжается бой)))) умы пипловчан))
Не прошло и 2-4 х лет как вот вам новые откровенные опусы о женщине м Свободе -шлюхе)))
Этот опус реальность? или потом снова откреститесь, что выдумка)) Помните вы писали о брошенном вами ребенке и куче гастарбайтеров которую вы удовлетворяли )) ??))

2018-05-03 в 09:46

Адик, 33 года

Москва, Россия

Как я думаю, это только лишь цветочки, по-этому они здесь, и не на что уже повлиять не могут, думаю ягодки вообще переломают все стереотипы)))

2018-05-03 в 16:43

Katty, 39 лет

Москва, Россия

Демоническая женщина отличается от женщины обыкновенной прежде всего манерой одеваться. Она носит черный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой "для цианистого кали, который ей непременно пришлют в следующий вторник", стилет за воротником, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке.

Носит она также и обыкновенные предметы дамского туалета, только не на том месте, где им быть полагается. Так, например, пояс демоническая женщина позволит себе надеть только на голову, серьгу на лоб или на шею, кольцо на большой палец, часы на ногу.

За столом демоническая женщина ничего не ест. Она вообще никогда ничего не ест.

- К чему?

Общественное положение демоническая женщина может занимать самое разнообразное, но большею частью она - актриса.

Иногда просто разведенная жена.

Но всегда у нее есть какая-то тайна, какой-то не то надрыв, не то разрыв, о котором нельзя говорить, которого никто не знает и не должен знать.

- К чему?

У нее подняты брови трагическими запятыми и полуопущены глаза.

Кавалеру, провожающему ее с бала и ведущему томную беседу об эстетической эротике с точки зрения эротического эстета, она вдруг говорит, вздрагивая всеми перьями на шляпе:

- Едем в церковь, дорогой мой, едем в церковь, скорее, скорее, скорее. Я хочу молиться и рыдать, пока еще не взошла заря.

Церковь ночью заперта.

Любезный кавалер предлагает рыдать прямо на паперти, но "она" уже угасла. Она знает, что она проклята, что спасенья нет, и покорно склоняет голову, уткнув нос в меховой шарф.

- К чему?

Демоническая женщина всегда чувствует стремление к литературе.

И часто втайне пишет новеллы и стихотворения в прозе.

Она никому не читает их.

- К чему?

Но вскользь говорит, что известный критик Александр Алексеевич, овладев с опасностью для жизни ее рукописью, прочел и потом рыдал всю ночь и даже, кажется, молился, - последнее, впрочем, не наверное. А два писателя пророчат ей огромную будущность, если она наконец согласится опубликовать свои произведения. Но ведь публика никогда не сможет понять их, и она не покажет их толпе.

- К чему?

А ночью, оставшись одна, она отпирает письменный стол, достает тщательно переписанные на машинке листы и долго оттирает резинкой начерченные слова: "Возвр.", "К возвр.".

- Я видел в вашем окне свет часов в пять утра.

- Да, я работала.

- Вы губите себя! Дорогая! Берегите себя для нас!

- К чему?

За столом, уставленным вкусными штуками, она опускает глаза, влекомые неодолимой силой к заливному поросенку.

- Марья Николаевна, - говорит хозяйке ее соседка, простая, не демоническая женщина, с серьгами в ушах и браслетом на руке, а не на каком-либо ином месте, - Марья Николаевна, дайте мне, пожалуйста, вина.

Демоническая закроет глаза рукою и заговорит истерически:

- Вина! Вина! Дайте мне вина, я хочу пить! Я буду пить! Я вчера пила! Я третьего дня пила и завтра... да, и завтра я буду пить! Я хочу, хочу, хочу вина!

Собственно говоря, чего тут трагического, что дама три дня подряд понемножку выпивает? Но демоническая женщина сумеет так поставить дело, что у всех волосы на голове зашевелятся.

- Пьет.

- Какая загадочная!

- И завтра, говорит, пить буду...

Начнет закусывать простая женщина, скажет:

- Марья Николаевна, будьте добры, кусочек селедки. Люблю лук.

Демоническая широко раскроет глаза и, глядя в пространство, завопит:

- Селедка? Да, да, дайте мне селедки, я хочу есть селедку, я хочу, я хочу. Это лук? Да, да, дайте мне луку, дайте мне много всего, всего, селедки, луку, я хочу есть, я хочу пошлости, скорее... больше... больше, смотрите все... я ем селедку!

В сущности, что случилось?

Просто разыгрался аппетит и потянуло на солененькое. А какой эффект!

- Вы слышали? Вы слышали?

- Не надо оставлять ее одну сегодня ночью.

- ?

- А то, что она, наверное, застрелится этим самым цианистым кали, которое ей принесут во вторник...

Бывают неприятные и некрасивые минуты жизни, когда обыкновенная женщина, тупо уперев глаза в этажерку, мнет в руках носовой платок и говорит дрожащими губами:

- Мне, собственно говоря, ненадолго... всего только двадцать пять рублей. Я надеюсь, что на будущей неделе или в январе... я смогу...

Демоническая ляжет грудью на стол, подопрет двумя руками подбородок и посмотрит вам прямо в душу загадочными, полузакрытыми глазами:

- Отчего я смотрю на вас? Я вам скажу. Слушайте меня, смотрите на меня... Я хочу, - вы слышите? - я хочу, чтобы вы дали мне сейчас же, - вы слышите? - сейчас же двадцать пять рублей. Я этого хочу. Слышите? - хочу. Чтобы именно вы, именно мне, именно дали, именно двадцать пять рублей. Я хочу! Я тввварь!.. Теперь идите... идите... не оборачиваясь, уходите скорей, скорей... Ха-ха-ха!

Истерический смех должен потрясть все ее существо, даже оба существа, - ее и его.

- Скорей... скорей, не оборачиваясь... уходите навсегда, на всю жизнь, на всю жизнь... Ха-ха-ха!

И он "потрясется" своим существом и даже не сообразит, что она просто перехватила у него четвертную без отдачи.

- Вы знаете, она сегодня была такая странная... загадочная. Сказала, чтобы я не оборачивался.

- Да. Здесь чувствуется тайна.

- Может быть... она полюбила меня...

-!

- Тайна!

2018-05-03 в 17:05

Летучая кошка, 41 год

Краснодар, Россия

Ну, я еще с трудом могу представить, почему в такой ситуации женщина не уходит от мужа ( материальная зависимость, какая-то стабильность, для окружающих - иллюзия нормальной семьи, из-за ребенка и т.п. оправдания)

Но зачем мужчине такая жена? Он пси-мазохист?

2018-05-03 в 17:31

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

- Как ты там? - слышу голос Г-на М. где-то совсем рядом и понимаю, что улыбаюсь в этот момент, что счастье, глубинное и примитивное счастье уже поднимается тугим смерчем внутри меня и уже готово прорваться наружу....

- Еще... Хочу еще... - шепчу в ответ.
- А где «Спасибо», не слышу?
- Спасибо, спасибо, Г-н М, спасибо... хочу еще, пожалуйста, еще...
И вновь кошка хлещет меня по спине и я опять плачу от счастья и боли...
Потом чья-то рука, нежная женская рука гладит меня по спине, ласкает мою горячую кожу, отчего уходят все воспоминания о боли и только счастье и сладость, и что-то еще такое.. непонятное... приятное... сильное подхватывает меня.....

А потом губы, такие нежные, такие сладкие женские губы целуют меня и я жадно, как голодная, впиваюсь в них, наслаждаюсь ими и уже больше нет ни боли, ни тоски, ни зудящей кожи, только дикое низменное примитивное счастье.

Совсем немного не хватило мне тогда, чтобы улететь в свой спейс, чуть-чуть, слово ела сахарную трубочку, а самый сладкий маленький шоколадный кончик уронила. Но и без этого крошечного кончика я смеюсь, я прижимаюсь всем телом, всей собой, такой живой и счастливой, в объятьях Г-на М., ни один секс, ни один банальный оргазм не способен передать всю эту гамму чувств, охватывающую меня после хорошей порки в объятьях Мастера.

Я не могу точно сказать, сколько по времени длятся сама порка или эта радужная эйфория после нее, я теряю представления о времени, я мало осознаю то, что происходит вокруг меня, но все это абсолютно неважно и не нужно, не имеет значения больше ничего, кроме чистого восторженного наслаждения.

Когда слегка успокаивается буря и я могу видеть происходящее вокруг, я понимаю, что столовая отчего то пуста, почти все из гостей ушли из нее, остались только двое или трое и тогда меня это еще удивляет.

А через мгновенье я чувствую, что Влад резко и грубо берет меня взади, и трахает, трахает жестко, что я опять кричу от неожиданной резкой боли, и в следующую секунду такая знакомая кошка нещадно вновь бьет меня по спине и вот в этот момент приходит тот опустошающий и высвобождающий меня нечеловеческий, бесконечный, неукротимый оргазм.

Когда я открываю глаза, вокруг пусто и тихо, гостей никого нет, только Г-н М. ходит по столовой.
Я медленно одеваю платье, я опустошена и выжата как лимон, выхожу из столовой в темноту виноградника. Мне спокойно и тихо, я умиротворена и счастлива, счастлива таким тихим и мирным счастьем, каким бывает счастлив солдат, выживший на смертельном поле боя.

Никому не отдам этого своего счастья и этого своего права - быть счастливой. Той своей странной ценой, которую я хочу и согласна платить.

.....
Каждый раз, общаясь с новым верхним, я выношу что-то новое и важное для себя. Господин М. дал мне много новых мыслей и поводов задуматься. Прежде всего, я стала совсем другими глазами смотреть на многих из окружающих меня людей, я словно заново увидела причинно-следственные связи, которые заставляют человека поступать так, а не иначе, я стала другими глазами смотреть на женщин вокруг себя и в чем то понимать их желания и потребности, следовательно, понимать мотивы их поведения и поступков, понимать, что далеко не каждая из них сама загнала себя в свою печальную ситуацию и уж точно не каждая способна из нее выйти, в силу своей склонности к подчинению более сильному характеру. Также я научилась не отождествлять себя со всеми окружающими меня людьми только потому что я говорю с ними на одном языке. Я научилась смотреть на них отстраненно, не попадая под их мнение или внияние. Вот почему для меня так ценны каждая минута в обществе г-на М., почему я так стремлюсь в нем оказаться и продлить общение. Могу смело причислять Его к тем людям, которые оказали на меня положительное влияние и научили чуть больше разбираться в жизни.

Люди - самая большая ценность, которая есть в нашей жизни, люди - самое лучшее и самое страшное, мы сами выбираем свой Путь и людей, с которыми хотим быть рядом. Осталось только сделать так, чтобы и они выбрали нас.

...
Вплоть до прошлого года я жила с уверенностью, что миром управляют женщины, а мужчины существуют в нем лишь для того, чтобы выполнять их женские капризы. Вот стало женщине холодно - мужчина сбегал, убил мамонта и сшил шубку, чтобы она - женщина- одарила его за это своей милостивой улыбкой. Долго идти куда-то пешком? Сказала свое «фи» и мужчина сбегал, изобрел автомобиль, заодно дорогу придумал асфальтовую, чтобы ездить удобно. Медленно ездить? Очередное «фи», пара-тройка истерик, неделя без секса и борща - и вот, вуаля, готов самолет для любимой. Ибо долг каждого мужчины - любить и ублажать женщину, которая будет вечно чем-то недовольна, что станет стимулировать его на изобретение новых и новых приятных для нее вещиц, типа автоматической коробки передач или автомата Калашникова, чтобы ей, любимой, по ночам крепче спалось, ибо защитник. Ну в космос там, летать, скажем, это их мужская блажь, женскому уму неподвластная, но наверняка сначала они спросили разрешения у женщин, не сами же взяли и решили - в космос.

Раз своего ума у них, мужчин, нет, чувств они тоже лишены напрочь. Какие могут быть чувства, если мужчина рождается уже по гроб жизни что-то должен женщине, живет всю свою жизнь, отдавая эти долги, и помирает, завещая их своим сыновьям.

Правила «ты же мальчик, ты должен уступить девочке» и «девочек бить нельзя, как бы они не нарывались» я отлично усвоила где-то классу ко второму и комфортно существовала в этой системе. Я умна и идеальна по умолчанию, а задача любого мужчины в моем окружении - выполнять мои прихоти и потакать капризам. Если кто-то отказывался бежать, роняя тапочки, выполнять мой приказ, он быстренько подвергался публичному позору и осмеянию. А уж за словом в карман я лезть не привыкла.

Пока какие-то странные мысли и сомнения не поселились в моей душе, все шло гладко по накатанной - я хочу, требую, истерю на крайний случай - и все само падает мне в руки.

Весь прошедший год я с изумлением и ужасом наблюдала, как рушится моя ровная картиночка сладкого мирка, в котором женщины-умницы-лапушки хотят, а бесчувственные и безмозглые чурбаны-мужчинки выполняют.

Самым большим откровением прошедшего года для меня было оказаться голой в ногах у мужчины, с ошейником на шее и кляпом в зубах. Этот факт заставил задуматься - а так ли я всегда права в своих притязаниях? В дальнейшем, ползая в ногах у своего Повелителя, с надранной задницей, хорошенько оттраханая и довольная жизнью, я стала получать от этого факта потрясающее удовольствие.

Следующим большим открытием было обнаружение у мужчин наличия собственного ума и даже логики, и, что самое странное - их мысли и советы оказывались для меня во сто крат полезнее, чем то, что придумывала сама или выслушивала от подружек. Открытие, соизмеримое с обнаружением воды на Марсе посредством театрального бинокля. Оказалось, что самый завалящийся мужчинка куда точнее знает, зачем в космосе летают спутники, откуда берется в планшете интернет и почему мировой финансовый кризис лично мне не грозит пропажей крема Гаренье из магазина. Что уж говорить о тех самых Мужчинах, которые ответили на мои глобальные и вымученные вопросы «почему я такая дура?» или «почему такая умница-зайка и лапочка как я не может обрести своего личного счастья?».

Полгода я проходила открыв рот и выпучив глазки, постигая вновь открытые мною законы мироздания: этот мир придуман и создан мужчинами и для мужчин, а женщины научились в нем гениально приспосабливаться, мимикрировать и выживать.

Ха, скажете вы, да есть на свете такие умные женщины, по сравнению с которыми все ваши мужчины - обычная чушь. Может и есть где, я не знаю.

...
- Сядь сюда, - сказал мне Г-н М., - указывая на песок возле ножек своего стула, - ты еще не поприветствовала меня сегодня как положенно.

Я поднимаю на Него глаза и улыбаюсь. Смотреть снизу вверх на человека, которого ты безмерно уважаешь и ценишь - это понятно и естественно, как дышать или пить, сидя в Его ногах ты признаешь Его превосходство и в этом нет ничего унизительного. Физическое, интеллектуальное, психологическое превосходство. Закон мироздания получает очередное подтверждение.

- Добрый вечер, Г-н М., - говорю я, с удовольствием склоняясь над Его смуглой рукой. Только мне одной дано это право и я им горжусь. То, что выделяет меня из других, право быть Его игрушкой на сегодняшний вечер.

- Ну расказывай, как у тебя дела.
Я делюсь с Ним своими мыслями и беспокойством, не подвергая сомнению Его слова в ответ. Обычно Он всегда оказывался прав, почему сейчас должно быть по-другому? Разговор короткий, подтягиваются гости, на столе появляются фрукты и вино. Сегодня на мне одета огромная юбка в пол с тремя рядами воланов, и г-н М. приказывает ее снять. Я расстегиваю пуговицу и она падает к моим ногам огромным белым облаком.

- Сними всю одежду, она тебе ни к чему, - приказывает Он.
Я остаюсь в одних шлепанцах с блестящими пряжками. Собственная нагота больше не смущает меня, что в ней плохого?
...
Душный поезд назад. Термометр показывает 39 градусов, я задыхаюсь, почти теряю сознание от жары, болит сердце. На одной остановке выхожу из вагона в душный летний вечер и едва не падаю в обморок, сажусь на корточки на краю платформы, балансируя между явью и небытием. Давит и болит сердце. В вагоне душный и густой как в сауне воздух, слышны сквозь сон тяжелые стоны задыхающихся людей. Никогда ни до, ни после мне не было так плохо в раскаленном плацкартном вагоне, везущем меня из Евпатории в Питер.

Я не могу, я не могу, физически не могу встречаться с Гнатом. Я никакая, уставшая, выжатая до дна, потная, у меня болит сердце и сосет мало понятная тоска. Открываю аську, долго сомневаюсь и боюсь навлечь на себя его гнев, тем не менее, набиваю на крошечных кнопках своего смартфона: «я не могу к вам приехать, простите меня...» В нескольких словах описываю свое унылое положение в поезде и прилагаю фотку термометра с 39 градусами жары. Пусть думает что хочет, после этого ада я не могу ехать на СМ-сессию, к едва знакомому Верху, уже едва живая. Он отвечает, что в принципе такого поворота дел и ожидал. Мне становится легче, хотя бы не злится на меня.

Поезд прибывает в Питер в 5 утра. В пять утра в Питере, знаете ли, довольно холодно, даже если на календаре числится лето и я, с куротра, одевшая то самое нарядное белое платье в ожидании мужа - должна же я проявлять к нему уважение, раз уж он согласился меня встретить - мерзну на холодном ветру, в обществе своего чемодана и липких глазками гастарбайтеров. Сорок минут, он опаздывает на сорок минут, и приезжает только тогда, когда я уже решаюсь ехать домой на метро. Ничего не изменилось, он все так же вежливо равнодушен. Я так же вежливо поддерживаю беседу, лишь один раз раздраженно заметив, что, знай, что он опоздает, не стала б мерзнуть в платье, одела б куртку.

Как я устала от этого тупого скотского мужского эгоизма.
Через неделю я расстаюсь с Серым Волком. Ни единого шага мне на встречу за этот почти год он не сделал. Мы иногда встречались, трахались и опять расходились, забывая друг о друге до следующей встречи. Он всегда был одинаков - вежливый, красивый, порядочный, равнодушный. Добросовестно трахал, я добросовестно кончала, и мы забывали друг о друге.

В этот раз все шло ни так с самого начала. Я не хотела больше секса. Ни с ним, ни с кем-то другим. Я не хотела от него порки, едва выдержала несколько шлепков плетью по заду и взмолилась прекратить, я хандрила и не хотела минетов, не соглашалась на фистинг, меня ничего не радовало, секс, ставший обязаловкой как с мужем, был никому не нужен. Когда мы прощались, он впервые не стал меня провожать до лестницы, как раньше, закрыл за мной дверь квартиры, и я поняла, что все закончилось. Пусть так, в моей душе больше ничего не всколыхнулось.

Гнат иногда появлялся в аське, называл меня тварью и сукой, требовал, чтобы я приехала к нему, обещая оплатить билет на поезд. В Новгород. В один конец только поезд идет четыре часа, который «Ласточка», типа скоростной, назад - четыре часа и от вокзала до дома и от дома до вокзала - полтора часа общественным транспортом. Рассказы о том, что когда есть чувства, то расстояние не помеха, мне осточертели очень быстро. Он требовал, чтобы я ушла от мужа и переехала жить к нему. С ребенком. Место у него есть, - своя квартира и дом. Настойчивая уверенность, что я ухитрилась наткнуться на улучшенный вариант Г-на Садиста не отпускала меня ни на минуту. Но я не могла честно расстаться с ним, воспоминания о том, как мне было хорошо в его огромных руках, под его спокойной силой не оставляли меня. Возможно, я могла бы быть с ним счастлива. Где то под другой луной.

Спустя неделю я заканчиваю рассказ о г-не М., и выкладываю его на форум. Результат был предсказуем - шок, оскорбления, непонимания обрушились на меня с форума. Г-н М. сам написал мне слова поддержки в аське.

...
Прошло около 2 месяцев.
...

Был конец сентября. Уже заметно холодало и бледно-желтые березовые листья липли к мокрому от дождя черному асфальту. Я шлепала по лужам, крепко держась за руку человека рядом со мной. В его руке был мой красный зонт, на моих глазах повязка. Иногда мне казалось, что я вот-вот наткнусь головой на столб или удивленного прохожего, иногда меня пробирал внезапный смех, но я ни на секунду не отпускала его руку.

После того, как Арес обжег мне сердце, а господин М. - душу, я думала. что уже никого больше не подпущу к себе слишком близко. Но Рыжий Лис неспешно проник туда на мягких пушистых лапах.

"Так почему у тебя нет постоянного Мастера?" - спросил он у меня и я надолго задумалась. А, собственно, почему?
"Потому что я шлюха". - вертелся у меня на языке привычный ответ и привычное решение.
"Потому что я никого не ищу"
"Почему?"
"Потому что я шлюха, " - пришло оправдание.
Несколько дней я провела в размышлениях. Гнат окончательно исчез из моей жизни, загрузив по своей привычке глупостью "это была твоя проверка на лояльность и ты ее не прошла". Я рыскала по всем тусовкам как голодный шакал, в тщетной надежде встретить там живого, настоящего и свободного. Ну хотя бы частично свободного. Чтобы мне тоже хватило места у его ног.Мы пересеклись где -то в группе в контакте. "Если хочешь, приходи ко мне, я тебя свяжу" - предложил он.

Что собственно я тогда знала о Лисе?
Всяко больше, чем о всех тех неизвестных мне людях, к которым ходила на никчемные свидания и уходила оттуда в приступе начинающего идиотизма.

"Кэрол, ты знаешь Рыжего Лиса? Что ты можешь мне о нем сказать?"
"Знаешь, дорогая, о мертвых говорят или хорошо или никак, " - отрезала она категорично.
"Алик, вы знаете Рыжего Лиса?" - донимала я дальше расспросами,
"Как тебе сказать, человек он сложный. Но это лучший Мастер и именно его я считаю своим вторым Учителем"
Сама я видела его пару раз, на каком-то бондажном семинаре, фигура стерлась в памяти, осталось воспоминание о какой-то хитро привязанной к вертикальной колонне девушке и пара шлепков по заду сложенной веревкой.

Я соглашаюсь на свидание и приезжаю на Петроградку.
Лис уже ждал меня наверху у эскалатора. Помню, как удивила меня в его руках сложенная газета - неужели кто-то еще их читает. печатные газеты? И эта странная приверженность к консерватизму мне в нем сразу понравилась - еще пару дней назад я слышала фразу от двадцатилетнего мальчишки - книги? Да кто их сейчас читает, есть же интернет.

И вот мы уже идем мокрым асфальтом, желтыми березовыми листьями в черных лужах, железными оградками вдоль газонов, дождливой моросью и отражающимися в лужах автомобильным фарами. Моя голова пуста как церковный колокол, в ней не осталось ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Я несу свою опустошенную голову в чужой дом, к незнакомому мне человеку, о котором не услышала пока ни единого хорошего слова от тех людей, которые его знают лично. Иногда в таких ситуациях я включала "звезду" и звездела. иногда - «шлюху», но сейчас в этот момент я никто и не могу подобрать себе роль. Я - пустоголовая кукла, марионетка с оборванными веревками, которые волочатся за мной по мокрому асфальту, а я сама перебираю своими конечностями на этом унылом пути.

"Мы идем ко мне пить чай" - говорит он, но мне все равно, мне опять все равно как той овце, которую то трахают, то стригут, то готовят на ужин. На моей душе короста, я больше не хочу верить и мне не на что надеяться. Меня слишком часто и легко трахали, не давая ничего взамен. Мне слишком легко причиняли боль, ломали самоуважение и бессмысленно унижали, и я вновь и вновь вытаскивала себя из помойной ямы в глубине своей души, отряхиваясь как собака под дождем, напяливая на себя маску "и не такое переживали, наплевать".

Наплевать.
Наплевать - на желания, чувства и потребности.
Наплевать - на молчание, игнорирование и тишину.
Наплевать - я еще раз напишу-скажу-напомню, может обо мне забыли? Ведь столько дел, а тут я со своими глупостями.
Наплевать, я унижусь сама, только подзови, приласкай и прикорми.
Наплевать.
...
Низкая дверь черного хода, кривая лестница, окрашенные коричневой краской двери по бокам.
Я поднимаюсь следом за идущим впереди меня мужчиной.
Сколько раз за этот год я так шла - за чужими мне людьми в чужие дома за мимолетной лаской ?
...
Лис жил в старой норе, за коричневой дверью. Узкий лаз, справа - захламленная кухня, слева - его жилище, наполненное странными вещицами. Зеленая печь в углу, огромный моток веревки на тележке, толстая бамбучина под потолком, потрескавшееся зеркало между двумя окнами. Груды книг на полу, книги, старые книги, перетянутые веревками. Словно их откуда-то долго-долго несли и они сгрудились здесь, между батареями, притаились и молчат, не раскрывая никому своей подобложечной тайны.

Мы долго пьем чай и присматриваемся друг к другу. Лис сидит на диване и изредка бросает на меня взгляды. Я приютилось на уголке стула. Мне неуютно, но мы болтаем о чем-то. Час болтаем, другой.

Он показывает мне свои веревки, я пропускаю между пальцами их шелковистые хвосты, они ласкают мою кожу. Лис спокоен и говорит по делу. Он не накидывается на меня с порога и не лапает за сиськи. Он не тащит меня трахаться и вообще не проявляет особого интереса. Он курит, сидя в углу дивана, и говорит о веревках.

Может, он не станет меня трахать, просто посвязываемся и отстанет, м? Должна же я понять, чем он отличается от других, почему о нем столько говорят, то с придыханием, то с раздражением, то с ухмылкой? В чем в конце-концов разница?

На полу валяется черная груда, я подхожу ближе.
- Это кандалы, -говорит мне Господин Рыжий Лис, - хочешь померить?
конечно хочу, что за вопрос?
Железные кованные кандалы скрепляются винтами на моих запястьях и щиколотках, они тугие, давят, цепи тяжелые, я неуклюже брожу в них по комнате, таская за собой цепь.

- И неужели вот так в них и шли каторжники пешком, в Сибирь? - глупо удивляюсь.
А дальше, дальше как-то без особо внятного перехода я оказываюсь в веревках. И, лишенная свободы, уже покорно делаю то. что хочет от меня этот странный человек. Раз за разом, секунда за секундой, за движением, за жестом, за витком, за узлом он нащупывает мои потребности и насыщает их. Здесь туже, здесь больнее, здесь крепче, о, эти тугие веревки в неожиданно сильных и крепких руках. Как они впиваются в меня, даря эту беспомощность, эту покорность, этот покой. Они сдерживают меня, управляют мной, подчиняют.

Господин Рыжий Лис знает свое дело. Сучья похоть медленно высвобождается во мне. Слишком долго я ждала, слишком долго. И мы трахаемся на диване как дикие звери, как оголодавшие хищники, рвущие простыни и подушки, как ненасытные бешеные волки, оголодавшие, одичавшие, сорвавшиеся с цепи. Несколько месяцев одиночества - и моя бешенная сука прорывается наружу, я не могу сдерживать это животную похоть, я не могу насытится, мне все мало и мало.

Когда я возвращаюсь в реальность, за окном темно и тихо капает дождь. Я обнимаю пучок веревок и смеюсь. Я счастлива, я так безумно счастлива, как только может быть счастлив человек, дорвавшийся до источника своей Жизни и Силы. Я счастлива и не могу больше сдерживать в себе смех.

…

Утром меня накрывает с головой. Все-таки они все были правы и я просто шлюха. Беспринципная и озабоченная шлюха, которая трахается с первым встречным на первом же свидании. В голове одна за другой мелькают картинки - вот я трахаюсь с Серым Волком поперек кровати, я уже давно ничего не хочу, у меня болит живот, у меня болит анус так, что я кончаю от боли, а он все трахает и трахает меня как заведенный и никак не может насытиться.

Вот Гнат, мы в какой-то гостинице, наше второе и последнее свидание, сграбастал меня, придавил огромной тушей и трахает, трахает в анус без смазки, так, что я уже реву от боли, слезы текут по щекам, размазываю тушь по простыне. Он проводит рукой по моему мокрому лицу, он доволен, довел до слез.

Вот кто это был, я не помню, я даже лица не запомнила, принуждает меня встать на колени и до рвоты насилует в горло.
Кто все эти люди, потреблявшие меня как живую куклу для секса? В чьих руках я послушно кончала, залитая потом, слезами и спермой, кто насыщался мною как голодное животное, дорвавшееся до женского тела? Кто все эти люди, научившие меня любить и ненавидеть секс, выпячивать свою сексуальность и панически боятся настойчивых мужских взглядов, все те, кому я покорно отдавала свое тело на растерзание, на унижение и боль, чтобы еще раз поймать свой сучий кайф, чтобы снять дикий напряг и трясучку, чтобы расслабится наконец и обрести покой?

Вот я в бане, парней двое, мы едва знакомы. Нам надо заниматься сексом, но все напряжены и только алкоголь способен заставить отключить голову и перестать думать. Я быстро напиваюсь, чтобы перестать думать, оценивать, преодолеть страх, скованность и простое нежелание секса.

Мне здесь не нравится все, мутная вода в бассейне, старая и поюзанная мебель, бутерброды с копченой колбасой на белой сладкой булке, приторные персики и много-много шампанского.

Я стараюсь пить осторожно, чтобы случайно не вырвало.Бывали случаи. Еще не успеваю проглотить кусок хлеба, как чей-то член проникает ко мне в горло и ебет меня как заведенный, едва давая возможность вдохнуть, ебет как ничейную куклу для ни к чему не обязывающего секса. Один спереди, другой взади, а в середине я с недожеванным бутербродом и паскудным тоскливым ужасом - ну скорей бы все это закончилось и меня отпустили. Только бы кончить, кончить свои 10 безумных раз, взорвать свой мозг и свое тело, поймать свои пузырьки в крови.

Не кончила.
Ни разу.
Не смогла.
Завод сломался.
Безмозглая шлюха для грязного секса.
Спермоотстойник.
...
"Как у тебя дела?" - пишет Господин Рыжий Лис .
Я уже слегка успокоилась и запинала по-дальше в память мутные картинки своей глупости.
"Все нормально.»
"А по-подробнее?"
"Да вот напрягаюсь из-за того, что я шлюха и трахаюсь с кем попало, " - вяло пишу я.
"А с кем это с кем попало ты трахаешься?"
"Вот с вами вчера трахалась".
"А еще с кем?"
"Не помню, давно это было, пару месяцев назад."
"Нууу, разве же это с кем попало? "
Когда я в последний раз с кем-то трахалась?
Хм.
Мужу пара минетов, было, ага. Что еще?
Большая красная пробка в доме Господина М., тогда, в июне.
В мае последний раз приезжала к Серому Волку. Мне все тогда было плохо - больно порет, я не могу терпеть эти шлепки кошкой по заднице, много или мало трахает, мне все надоело, у меня нет настроения, мне даже запах, даже его запах перестал нравиться и утомлял, как лишний раздражитель. Я слиняла от него при первой же возможности, сославшись на работу и, прощаясь в дверях, поняла, что мы больше не увидимся. Ничего не шевельнулось в моей душе.Тогда я вожделела Ареса и питала по этому поводу какие-то иллюзии.

Еще что?
Август. С кем я трахалась в августе?
Ни с кем.
Сентябрь?
Ни с кем, таскалась по тусовкам.
...
"И на следующей неделе я жду тебя во вторник и пятницу, " - пишет мне в Контакте Рыжий Лис.
Так скоро и так четко раз - и жду.
Во вторник я еду к нему с работы. Он ждет меня в «Кофехаусе», я долго туплю и не могу понять, как туда идти.
Я замечаю его почти сразу, за столиком, с ноутом. Неужели это с ним я пару дней назад отрывалась как очумевшая от голода ссука?
- Ты хочешь есть? - спрашивает меня он.
- Да, я же с работы.
- Отлично, сейчас зайдем по дороге, купим суши.
Суши так суши, мне все равно, я ничего не чувствую.
Маленькие разноцветные сушки, похожие на крошечные пироженые, мы выбираем их в меню у стойки. Их жизнерадостные цвета постепенно пробуждают во мне ощущение начинающегося праздника. Ведь сейчас все должно быть клево, ничего плохого не будет, мне так кажется. Я точно в это верю. В прошлый же раз не было.

- Как я хочу есть, я не выдержу еще дороги домой, давайте быстренько что-нибудь здесь съедим, - прошу я, когда коробки с едой, упакованный в пакете, оказываются перед нами на стойке.

Лис почему-то усмехается, когда мы садимся на стулья у столика рядом с окном и достает коробки с лапшой. Но, прежде чем открыть их, копается в своей сумке.

- Буратино, ты сам себе враг. - говорит он и достает оттуда кусок ткани.
- Что это? - от неожиданности внутри уже бурлит, и я понимаю, что игра начинается.
- Ничего особенного. Я просто завяжу тебе глаза и все.
И еще до того, как я успеваю понять происходящее, повязка туго затягивает мне глаза. Вот оно, да, клапана сорваны. Новый ветер подхватывает воздушного змея и я понимаю, что могу позволить себе сделать одну простую, но такую сложную в исполнении вещь - отпустить контроль над ситуацией.

Я уже смеюсь, я смеюсь от нелепости и неожиданности, я смеюсь оттого, что на нас в этот момент смотрят люди, оттого, что мы творим безобразия прямо в кафе, ничуть не смущаясь зрителей.

Я только слышу звуки - как шуршит открываемая коробка, а потом его команда - открывай ротик - и порция лапши касается моих губ. Он кормит меня из своих рук фунчозой палочками, и я едва успеваю глотать между смехом. Меня никто и никогда раньше не кормил с рук, завязав глаза плотной тканью, а потом, потом мы выходим на улицу из кафе, и он ведет меня под руку, командуя, чтобы я не натыкалась на магазинные стойки - стоп, направо, шаг влево, ногу выше тут порог, ступени - и вот мы на улице.

Петроградка обрушивается на меня звуками, как же шумно, оказывается на улице, я слышу машины сразу со всех сторон, мне кажется, что они мчатся на меня и я вдруг сквозь свой смех осознаю свою беспомощность. И эта беспомощность заставляет меня крепко вцепляться в идущего рядом со мной человека, в его руку - одной рукой, в его брючину - другой, лишь бы не потерять, не остаться одной в этом темном и слепом грохоте улицы. Иногда я протягиваю впереди себя руку, пытаясь что-то нащупать, мне кажется, что я сейчас наткнусь лбом на столб или прохожего.

- Теперь поднимай ноги выше, впереди лестница. - Командует мне Господин Рыжий Лис и я понимаю, что наш путь почти завершен.
Я на ощупь захожу в нору Рыжего Лиса, на ощупь снимаю ботинки и пропихиваюсь в комнату.
Подставляет стул, я сажусь на него. И почти сразу он накрепко привязывает меня веревками к стулу. Оказавшись в этом долгожданном плену, я внезапно ощущаю, как расслабляются мои мышцы, как наваливается тяжелая усталость и как медленно я начинаю проваливаться в сон. Вдруг стул покачивается и меняет свое положение в пространстве. Он раскачивается и кружится, наклоняется и отчег -то мне кажется, что я становлюсь космонавтом в невесомости, я полностью теряю ориентацию в, нет больше ничего, за что может цепляться мой разум и оценивать свое положение, я лечу к звездам. Ощущения настолько необычные, что меня уже охватывает детский карусельный восторг и хочется кружить, закинув голову в синее-синее небо, радоваться, зная, что эта карусель еще только начало праздника жизни, что впереди тебя ждут и леденцы на палочке, и сладкая вата, и другие горки-карусели, и сегодня воскресенье и мама весь день дома.

Когда Лис снимает с меня веревки, я почти разочарована. Повязка сползает с моих глаз и я вижу, что он опять сидит в своем углу дивана и смотрит на меня.

- Раздевайся.
- Что, прямо вот так и совсем?
- Да, носки можешь оставить.
Я ежусь от смущения и холода, идиотски улыбаясь.

2018-05-03 в 20:25

КАРЛОС, 37 лет

Одесса, Украина

Мне это очень напоминает рассказы т.н. "Хельга светлая птица", ну как грядки, такие родственные)

2018-05-04 в 00:58

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

Это - прелюдия к чему? Но спросить стесняюсь, только прошу опять завязать мне глаза.
- Ведь это же путь труса, - говорю я, когда повязка плотно затягивается на моем затылке, - встречать опасность с завязанными глазами.

Лучше я не буду видеть, что предстоит, потом обдумаю, а сейчас отключить мозг и подчиниться. Путь шлюхи полон опасностей и приключений, и не каждое из них хочется осознавать. Сомнение и тоскливое предчувствие чего-то неприятного скулят в душе.

Я слышу, как Рыжий Лис приближается ко мне, как шуршит в его руках ткань и внезапная прохлада этой ткани окутывает мои плечи. Я съеживаюсь и скрываюсь в ее струящихся потоках, я прижимаюсь к груди стоящего передо мной человека, который обнимает меня этой бесконечной прохладной тканью, потом внезапно его руки быстро и ловко начинают меня одевать. Моему изумлению нет предела.

"Я не помню рук, которые с меня срывали платье... а платье помню..."
Ни один мужчина никогда раньше не одевал меня. Раздевали — да. Одевали - нет.
Я смущена до предела, я не знаю как быть.
Повязка сдернута с глаз, меня резко поворачивают за плечи.
- Теперь смотри на себя.
Открываю глаза.
Передо мной старое зеркало в паутине черных трещин.
В зеркале что-то невообразимо - голубое, и из этой голубой кипы торчит моя взъерошенная голова. Потом я присматриваюсь и понимаю, что на мне одето огромное, ярко-голубое кимоно, в его широченных рукавах тонут мои руки, толстые складки на талии подержаны узким поясом. Никогда раньше не мне не было так много одежды одним - единственным платьем. Лис оценивает свои труды из угла дивана.Я опять смеюсь в своей головокружительной дури.

...
Он бросает на пол две огромные подушки, между ними пристраивает чайный прибор и коробку с суши. Садится напротив меня на подушку. Я на другую, поджав под себя ноги. Как забавно играть, играть в настоящее и по настоящим правилам. И знать, что это только игра, и не игра разом.

Лис учит меня есть палочками, но они то проваливаются между моими пальцами, то кособочаться, не в силах удержать суши, поймать ими маленький кусочек имбиря мне и вовсе не по силам. Как все необычно. Внутри меня что-то пробуждается, что-то такое теплое - от игры, от предстоящих удовольствий, оттого, что Лис держится от меня на расстоянии и не прикасается без дела..Не покушается и не проявляет стремления к сексу.

Я расслабляюсь.
...
Я покачиваюсь над полом, одна веревка крепко оплела мне грудь. другая бедра. Внезапный переворот и теперь я раскачиваюсь лицом вниз. Я — муха, запутавшаяся в паутине. Подьем - и веревка с бедер медленно сползает, оставляя за собой жгучие горячие полосы, вращение - и суши неумолимо начинают требовать выхода наружу.

...
Я свободна, но не рада этой свободе. Я кутаюсь в свое кимоно. Мне хорошо. Мне просто хорошо-хорошо-хорошо.Я счастлива и хочу осчастливить весь мир.

...
- Тебя проводить до метро?
- Даа. если не сложно. Только по дороге зайдем куда-нибудь. я хочу купить еще суши домой.
- Зайдем, конечно, тут еще «Евразия» неподалеку.
...
Мы ждем заказ почти пол-часа. Я получаю сообщение от мужа в аське: «еду домой».
Ему почти час по кольцевой до дома, я успеваю, скорее всего.
Пишу в ответ - "жду тебя".
Я готовлю ему сюрприз, три огромные коробки с суши, розовыми, красными, зелеными, похожими на разноцветные пироженые, ярко-розовый имбирь и зеленый васаби. Забавные цвета. И буду ждать его дома через полчаса, с этими волшебными конфетками.

...
Я опоздала. Он приехал раньше. И прямо с порога слышу. как он орет на меня: «Не раздевайся!!!» Холодом и ужасом сковывает мою душу: «Что такое???» Последний раз он так орал на меня почти пол-года назад, когда бегал по квартире с тем пластмассовым ремнем из своих брюк.

- Вынеси мусор!!! Я приезжаю, а тебя нет!!! Уроки у ребенка не сделаны, посуда не сложена!!!
Я хватаю мусорный пакет и вылетаю из подъезда. Меня дико трясет, меня колотит он нахлынувшего ужаса. Вот он, дождалась. Он орет «не раздевайся», он не хочет пускать меня домой. Сейчас он скажет, чтобы я проваливала вон отсюда и больше не возвращалась.

Вот оно, случилось. Только куда теперь мне пойти? Мозг не успевает ничего придумать, я прибегаю назад, на кухню. Ставлю на стол черный пакет с тремя коробками, три коробки разноцветной радости, глупости и разбитых иллюзий. Хватаю тарелки, засовываю их в посудомойку. Господи, куда же мне сейчас пойти-то? КУДА МНЕ ПОЙТИ??? От ужаса так трясет, что я теряю над собой остатки контроля. Муж орет, орет как безумный, производит такой оглушающий шум, что я давно не разбираю смысла его слов, я хочу только одного - прекратить, прекратить этот оглушающий, сводящий меня с ума шум.Я хватаю стопку тарелок и изо всех сил швыряю их об кафельный пол кухни.

- Прекрати на меня орать!!!
Грохот тарелок даже громче, чем его крики.
- Прекрати!!!
- На меня!!!
- Орать!!!
Следующая партия тарелок летит следом, брызжет по сторонам осколками. Они как-то быстро кончились, эти тарелки. Я слышу как в ужасе орет ребенок и убегает в комнату. Хватаю следующее, что подворачивается по руку. Стаканы. Швыряю их каждый по отдельности, об пол, изо всех сил, только бы прекратить этот разрывающий мой мозг грохот и шум. Стаканов тоже больше нет, какие то вилки летят об пол, потом заканчиваются и они. И я только могу орать, орать, срывая голос, чтобы прекратить, прекратить этот дикий шум, этот ужас, пульсирующий в моей голове - Прекрати!!! На меня!!! Орать!!!

Они стали мне комом в горле, эти разноцветные суши.
...
В четверг я обещала Господину Рыжему Лису быть его моделью на бондажном семинаре.
"Как твои дела?"- пишет он мне в личке накануне.
"Нормально". - отвечаю вяло.
Кто он, собственно говоря. мне?
Так, поигрались с веревками.
"А подробнее?"
"Опоздала домой на пол-часа, муж наорал, перекидала в него половину сервиза."
А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.
"Ну зачем же ты так с посудой? Это не хорошо. Эмоции надо на экшенах сбрасывать."
" Ну не все значит сбросила... Приперлась домой с этими сушами, как дура, а он там орет."
Я как то невнятно жалуюсь Лису на ситуацию, не рассчитывая на интерес. Мои проблемы - это мои проблемы. Вот опять сижу в говне по самые уши и никто, кроме меня, в этой ситуации не виноват. Но Лис не отстает почему-то, говорит со мной. Постепенно я зачем-то рассказываю ему о своих переживаниях. Он не осуждает меня.

...
Сегодня четверг, я еду в Купчино, на бондажный семинар. Мужу так и сказала - поеду в Купчино, на бондажный семинар. Будет связывать Рыжий Лис, который этот семинар и проводит. Не помню, что отвечает мне муж на это. Студия - это маленькая квартира. Уютная, после ремонта, с новой мебелью и крупногабаритными девайсами, сделанными собственноручно хозяином студии. Мне нравится здесь все - ее дизайн, забавная мебель, обитая кожей и заклепками, чистые полы и аккуратная ванная. Мне сразу с порога комфортно и хорошо. Только народу приходит мало, две пары - хозяин с хозяйкой и Господин Рыжий Лис с моей скромной персоной.

Я переодеваюсь в обтягивающее платье, в нем удобно связываться. Встаю на коврик. И вдруг Лис делает нечто неожиданное - опускается на пол передо мной и быстро-быстро начинает наматывать веревку мне на ногу тугими витками, не глядя на веревку, а непрерывно смотря мне в глаза. Снизу вверх. Он подчиняет меня себе этой веревкой, стоя передо мной на одном колене и глядя мне в глаза снизу вверх, не сверху в низ, как я привыкла, не прямо в глаза, а снизу вверх. Я опять отчего то смущаюсь, ведь это не правильно, это я должна смотреть на него снизу, и то, если будет позволено.

И вот опять он так ловко расставляет всю ситуацию - даже передо мной на одном колене, он показывает. кто управляет ситуацией. С любой стороны и из любого положения.

- Следующее упражнение мы усложним. Его нужно выполнять лежа, - говорит Господин Рыжий Лис и вот мы с хозяйкой лежим рядом на кровати, на мягких подушках, мило болтая о чем-то своем, когда веревка накручивается разными способами на наши ноги.

- Это все элементы ичинавы, если вы заметили. Следующее упражнение.
Я уже не помню, о чем идет речь в следуюшем упражнении. Внезапно мне начинает передаваться сдержанная страсть, которую рыжий Лис вкладывает в свою веревку. С каждым ее тугим оборотом об мою ногу, с каждым впиванием ее упругих витков в мои мышцы я ощущаю, как неспешно и неукротимо нарастает что-то внутри меня, глухое и неуправляемо как стихия. Уже глохнут звуки вокруг и я уже не слышу голоса хозяйки, я ничего больше не слышу и не хочу слышать, я хочу только одного - тугой и густой страсти от его ловких и сильных рук, от этих завораживающих и плотных витков, от поднимающегося головокружения и пробуждающейся похоти.

Мастер может заставить тебя подчинится его веревке, причинить ею боль, дать наслаждение, обкончаться, и снова пробудить желание, смирить и подчинить, успокоить, расслабить, дать эту сладостную и долгожданную беспомощность и покорность. Мастер может дать тебе то, что ты хочешь в данный момент. Он чувствует желания твоего тела, обнимая и лаская тебя своей веревкой.

Он идет за ней следом, за ее струящимся змеиным потоком, он колдует ею пробуждая, насыщая, радуя и утешая.
И вот я уже обнажена, я извиваюсь в кровати среди груды подушек и валиков, и я молю его, молю его со всей своей страстью, на которую только способна моя сучья похоть- я хочу вас, пожалуйста, потрахайте меня. Вы, такой живой и настоящий.

Она опять проснулась во мне, моя ссука.
Она требовала себе своего.
Много - много своего.
И получила сполна.
...
Мы сидим на кухне, я замотана в синий плед. Передо мной чай, голова легонько кружится. Я опять пьяная от своей собственной дури...

...
- Хочешь, он тебя выпорет? - спрашивает меня хозяйка.
Еще бы мне не хотеть!!!
Последний раз меня пороли 2 месяца назад, кожа просто зудит иногда, требуя сладкой боли.
Господин Рыжий Лис и хозяйка деловито обсуждают то девайсы, то приспособления для фиксации, я смущенно сижу на краешке высокого стула для порки. Все таки для меня порка - это интимный процесс, который должен проходить в расслабленной тишине, без свидетелей, это особая, изысканная ласка, на которую не многие имеют право.

Мне страшно, когда я вижу толстые наручи из черной кожи, разложенные по кровати флогеры, кошку и однохвостки. Они ожидают меня, они притаились здесь клубком жалящих змей. Они умеют давать особое наслаждение, потаенное, пробуждаемое из самой глубины моего тела.

Лис замечает мой страх и неуверенность, подходит близко, обнимает и прижимает к своей груди...
- Страшно?
- Да...
Мне страшно. Я слишком плохо еще его знаю, чтобы доверить причинить себе эту боль.
Он ласкает меня, так горячо и сильно, что вот страх уходит и я только успеваю замечать, как быстро мои руки распяты и пристегнуты к карабинам на деревянных столбах, и как я опять повисаю на кожаных наручниках, в своей беспомощности.

Господин Рыжий Лис порет очень технично и ловко. Он виртуозно владеет всеми девайсами, потер то с двух рук, то перемежая сладкий флоггер и жгучую кошку, то этак, то так, и вот я уже плаваю в сладком тумане, в наслаждении, вызываемым его ловкими руками.

...
А потом я на коленях перед ним, в его ногах, я целую его руки - из благодарности и признательности.
...
Мы идем вместе к метро, мне легко, я не чувствую своего тела, я наслаждаюсь каждой секундой своего существования.
Давно, безумно давно я была так в последний раз счастлива.
...
"Ну как ты?" - пишет Господин рыжий Лис мне с утра в личке.
Я выплескиваю на него свой щенячий восторг.
"Знаете, что я еще хочу попробовать? Бамбуковый прут."
"Ну так это можно организовать. Как следы сойдут, сделаем."
Больше вообще не страшно.
"А подробнее о самочувствии?"
Раскаяния в своей сучьей похоти и шлюшочьих радостях больше нет, в моей душе гармония и покой.
...
Один раз в неделю Господин Рыжий Лис проводит семинары по веревочному бондажу в студии в Купчино. Я рассказываю об этих семинарах мужу какое-то время назад, еще задолго до того, как он спалил меня этой зимой, он заинтересовался играми с веревками и даже сходил на двухдневные курсы, где освоил основные приемы работы с веревками. Освоил - и застопорился.

Алик говорил мне как то, что Рыжий Лис очень классно учит, он умеет показать иную сторону веревочного бондажа, не красивое плетение узлов и подвесы, а эмоциональную составляющую. Он учит получать и отдавать эмоции. Он раскрывает чувственную сторону этой игры, а не внешнее проявление. Я советую мужу сходить на эти занятия.

Он толи из вежливости, толи нехотя соглашается.
Несколько дней проводит в вялых поисках модели. Мало кто соглашается быть моделью у начинающего мастера, разве что тоже начинающая модель.

- Почему ты отказываешься моделить собственному мужу? - пишет мне в личку Кэрол.- Он так никогда ничему не научится, если ты не будешь ему в этом помогать.

Я тогда впервые задумалась над этими словами.
Собственно, почему?
Потому что он ничего не умеет и я не получу с ним этого своего веревочного кайфа?
Нет, не по этому.
Тогда почему?
Я не хочу позволить ему властвовать надо мной веревками.
Хотя.
О какой власти тут идет речь?
Та часть души, в которой было отведено место моему мужу. высокому и красивому, реально красивому зеленоглазому брюнету с модной трехдневной щетиной - умерло и покрылось рубцом. Как бывает со старой нелеченой раной - она рубцуется, когда в ней все отгнивает, порастает бесчувственной коростой, уродливая, мертвая.

Недавно я ковырялась в этом куске моей души, но не смогла расковырять в ней ничего, кроме уродливого и холодного шрама.
- Я помоделю тебе на семинаре, я же не могу быть такой свиньей по отношению к тебе, - говорю я мужу, улыбаясь бесчувственной улыбкой.

...
Сегодня в студии 4 пары, это много, я и хозяйка опять забираемся на кровать, болтаем, глупо хихикая как школьницы. Потом я замечаю, как туго, туго до сладкой боли веревки врезаются в мою ногу и привычно сгибаю ее в колене, чтобы словить этот свой кайф от боли в мышцах. Я открываю глаза и меня почти пугает выражение лица моего мужа - стиснутые зубы, напряженные мышцы, почти злоба, он непрерывно смотрит мне в глаза, туго закручивая и распуская веревочные витки на моем теле. Он так же как и все они хочет одного - причинить мне боль и подчинить себе этими веревками. Добиться покорности, слез, и послушания. Покорную суку у своих ног.

Я стану покорной сукой. Но не твоей. Там я ничего больше не чувствую, понимаешь?
...
Каждый день я хочу на работу. Я странная там, в своем женском коллективе " приличных женщин". Я понимаю, насколько болезненно не вписываюсь в него. У меня все слишком не правильно - все причесаны, а я взъерошена как воробей, от пудры для укладки волосы становятся жесткими как гнутая проволока. Все приходят на работу в брюках или скромных серых юбках, я - в раздуваемой парусом алой клетчатой юбке - солнце с четырьмя рядами воланов по низу. За обедом принято обсуждать плохое начальство и маленькую зарплату, я молчу, уткнувшись в телефон - у меня на неделе две тематические фотосессии, одна из них с трансвеститом - я обещала пофотать его в образе женщины, срочно надо найти мастера, готового его связать, - вторая со мной в качестве модели, в бондаже из ржавой колючей проволоки. У меня всегда свое мнение на каждый вопрос, я не поддаюсь чужому влиянию, странность моих суждений встречает напряженное молчание и я предпочитаю лишний раз не высказываться прилюдно. Я не могу поддержать беседу о сериалах и ток шоу, мне некогда и незачем смотреть телевизор. На дачу я езжу пороть задницу и капать на нее свечным воском, а не копать грядки. Еще я отчетливо осознаю, что не имею морального права принуждать человека к чему бы то ни было, если он сам не хочет. Меня считают чудаковатой, в лучшем случае.

- Я не пью, - говорю я, когда мне предлагают водки в честь какого-то женского междусобойчика.
- Почему это? - смеются.
- Нашла другой способ получать от жизни удовольствие.
Пауза на пару минут.
- Оля предпочитает занимается сексом, - выносит кто-то свой громкий вердикт.
Ухмыляюсь и утыкаюсь в телефон.
- Как тебе удалось похудеть на 12 кг, расскажи нам.
Я рассказывала о своей диете раз пятнадцать, делая акцент на "не жрать и заниматься спортом", но от меня хотят слышать что-то другое и вскоре разговор опять сползает на "утром кекс, вечером секс" .

- Кроме секса и еды в жизни есть еще удовольствия, - хмыкаю я.
- эЭто какие это? Расскажи нам.
Напускаю загадочный вид и опять утыкаюсь в телефон.
Даже мой ребенок "не такой как положено" - самостоятельный и самоуверенный для своих 9 лет. Она давно имеет право принимать самостоятельные решения, в чем ограничены ее сверстники. Я не считаю, что имею моральное право ей что-то запрещать. Каждый из нас сам выбирает свой Путь.

...
Мы опять встречаемся около метро. У Господина Рыжего Лиса в руках гнутая бамбуковая опора для подвязывания цветочков. Знаете, такие есть к каждом магазине товаров для дома?

- Что это?
- Бамбук. Как ты хотела.
- Но он такой толстый..
- Он нормальный, совершенно.
Я представляла себе что-то тонкое. как березовый прутик, но не возражаю. Я не привыкла возражать. Наверное, это тоже не правильно. Бамбук надо обработать перед использованием, я не знала. Мы стоим на темной кухне Рыжего Лиса, здесь безумно холодно, в Питере резко похолодало, отопление не включили и в квартирах омерзительно холодно, как в старых склепах.

Я изумленно оглядываюсь. Квартира настолько странная, что вода в ней греется газовой колонкой, а под потолком торчит новая сверкающая газовая труба, Лис зажигает конфорку и мы греемся у плиты. На мне свитер, но мне холодно. Мне холодно, но мне не страшно.Мне спокойно. Мне хорошо и спокойно оттого, как деловито Господин Рыжий Лис обрабатывает бамбуковые пруты - обрезает все сучки ножом, зашкуривает их, потом замачивает в ванне с водой. Он говорит со мной, он рассказывает о том, как правильно обрабатывать бамбук и розги для порки, как и где их лучше хранить, зачем нужно замачивать и я внимательно слушаю его голос. Мне комфортно рядом с этим человеком. Рядом с человеком, которых готовит бамбуковые прутья. чтобы причинять мне ими боль.

- Ты хочешь есть или чай? - спрашивает он.
Я отказываюсь.
- Тебе страшно?
Я приживаюсь головой к его груди и признаюсь - да, мне страшно.
Он долго-долго ласкает меня, пока я не успокаиваюсь совсем, а потом оказываюсь примотанной к креслу тугими витками веревки.
Прямо так, в свитере и длинной юбке.
Они не помеха для Рыжего Лиса. Для него вообще ничего не помеха.
Я затаиваюсь и расслабляюсь, мне надо успокоиться и настроить свое тело и душу на то, что ждет меня через несколько минут. На боль и идущее после нее наслаждение и покой. Мои награды за страдания.

Взмах ткани и мое тело наполовину обнажено, потом я чувствую кожей прикосновения. Тонкая и плоская палочка, для разогрева кожи. Через минуту приходит очередь бамбукового прута. Удар!

Первые удары всегда переносить тяжелее всего, по-этому они несильные, они мягкие, они настраивают тело на принятие боли. Сначала я терплю, потом плачу, потом кричу, потом боль уходит..

...
Уходит все.
Только цепляюсь за ногу Того, Кто Имеет Право давать мне эту Боль. Только целую губами эту руку, Имеющую Право на мое тело. На его наслаждение, на его боль и его подчинение. Я - сука, любящая того, кто причиняет мне боль, кто распинает меня веревками, втаптывает в ковролин, сжимает горло руками до судорожного кашля - а потом возвращает к жизни. Того, кто надругавшись над моим телом - ласкает и лечит его, кто украшает синяками мою плоть и лечит ими же душу, кто заполняет собой зияющую черную дыру внутри меня, кто позволяет мне быть самой собой, такой какая я есть - похотливой, кричащей от боли, извивающейся от наслаждения, свободной и счастливой.

...
Я сплю на его кровати, сплю до тех пор, пока постепенно не возвращается чувствительность к моему телу. И наливаются болью кровавые синяки.

...
Его руки ласкают меня, разминают огромный и бесчувственный синяк на ягодице, онемевшую кожу, разгоняют застоявшуюся под кожей кровь, тупая и сладкая боль проникает в самую глубину моих мышц, до тех самых пор, пока изнутри меня не начинает пробуждаться сучья похоть. Неудержимая, лавинообразная сучья похоть.

Окончательно потеряв разум и стыд, я расстегиваю ширинку на его брюках - удар по щеке так, что помутилось в глазах: «я разрешал?»

отшатываюсь: «Простите меня, можно?»
- «Можно».
Мне нравится, когда он бьет меня по лицу, мне нравятся эти тяжелые пощечины, они тоже, тоже лишний раз подчеркивают его право - право безграничной власти. И мою - бесконечную покорность его желаниям. Моя похотливая сука насыщается. До искусанных подушек, до рваных простыней, до крошечных капелек крови.

Я хочу принадлежать - вся.
...
"Как твое самочувствие?" - пишет он мне с утра.
"Замечательно... Синяк, правда, болит, и ночью просыпалась от боли."
Он дает мне кучу советов как лечить синяк дальше, как его греть, чем его мазать, но мне даже расставаться не хочется с этим синяком, никогда раньше у меня не было ничего подобного. Я любуюсь на него в зеркало, потом фотаю на мобильник и скидываю фотку Господину Рыжему Лису и паре подружек похвастаться.

Зайка в восторге. Она в ответ шлет мне свои ссадина от бамбука на заднице, но, ха, что такое ее ссадины по сравнению с этим черным кровоподтеком. Мы болтаем в аське все утро, расстаемся лучшими подругами. Ведь есть еще одно, что нас объединяет - это влюбленность в Ареса. Но - ах! - он никогда не сможет принадлежать нам (или мы ему, что было бы гораздо логичнее) по-этому наша дружба лишена эгоизма. Нам нечего делить и не за что конкурировать.

...
Сегодня уже вторник, я свободна полдня, с самого обеда.Я еду в студию, в ту самую уютную студию, где Рыжий Лис впервые выпорол меня.Мы запланировали пофотаться в интерьерах студии для ее рекламы. Я тащу с собой огромный пакет шмоток и туфель. Я не задаю Лису вопросов. Наверное, это не правильно? Но мне не о чем спрашивать. Заходим по дороге в кафе, закупаемся картонными коробками лапши и пластиковыми - с суши. На завтра у меня запланирована фотосъемка. Пару дней назад Зайка смогла уговорить Ареса провести с ней в фотостудии бондажный экшен, я хочу его отснять, красивый и страстный экшен с красивыми и страстными людьми в мрачных интерьерах подземелья и кирпиче стены. Я продумала все, даже платье, в которое наряжу Зайку, даже платье, которое Арес будет рвать на ней своими огромными руками в тонкие лоскутья белой ткани, даже слезы, и потекшую тушь с ее глаз.

" Он тебя тоже свяжет», - писала она мне в личке, - «я с ним договорилась."
Наверное, еще пару недель назад внутри меня бился бы стремительный восторг - Арес, огромный и сильный Арес, он свяжет меня своей страстью, он вновь обнимет меня, сломает как куклу, подчинит своей воле - и позволит любить себя, ползая в его ногах, но сейчас эта мысль отчего то воспринимается мною совершенно спокойно. Еще болит обида, еще свежа память о бляди, еще рядом со мной идет другой человек.

Мы пьем чай. Крошечные игрушечные чашечки размером с наперсток, ароматный и тяжелый пуэр. Стол из деревянной доски на цепях, готические светильники на стенах. Я неловко ковыряю палочками суши, смеюсь, роняю их в соус.

Открывается дверь и она вбегает как ураган, прямо с порога сметая все своим темпераментом - хозяйка студии, живая, крупная, черноглазая, стремительная.

- Скажи мне, вот скажи мне, ты, разве нижняя девочка - это полная тряпка, неуважающая саму себя, позволяющая вытирать об себя ноги? Тебе что, вот скажи мне, мало было того, что он сделал с тобой летом?? Тебе мало было, что они все считают тебя блядью? Вот скажи мне, зачем ты втягиваешь во все это Зайку?

А я полном немом изумлении смотрю на нее, не понимая, о чем идет речь.
- После всего того, что они с тобой сделали - ты позволяешь дальше так с тобой обращаться! Ты продолжаешь общаться с Аресом и даже собираешься завтра его фотографировать! - ужасается она, красиво и страстно, падая на стул и разыгрывая уязвленную моей глупостью добродетель.

Я, бесхарактерная и глупая, простившая всем все обиды и втягиваю Зайку в фотосъемку, которая грозит вылиться в очередной грандиозный скандал, с Аресом его женщинами и их мужьями. Я поднимаю глаза на Рыжего Лиса и ничего не могу понять по его лицу. Я вообще не понимаю, что тут происходит - откуда она все знает, про фотосъемку, про Зайку, про Ареса и скандал, и какое ей до всего этого дело. Но через полчаса темпераментных и шумных уверений меня в моей глупости, Ареса в его коварстве, его женщин в мстительности и бедной наивной Зайки, лучшей подруги, в возможности пасть жертвой лжи, клеветы и мести я дрожащими руками набираю номер студии и отменяю на завтра аренду зала.

Ее теплые лапки обнимают меня за плечи, отчего-то она очень довольна, понимаю я. Пишу и Зайке, и Аресу об отмене съемки.
Продолжаю пребывать в полном недоумении от свалившегося на меня потока полуфантастической информации, не успеваю осознать все и переварить.

- Если б ты только знала, как Арес называет тебя между своими женщинам. Ах, если б ты только знала! - заламываются руки, в нечеловеческой скорби от моей глупости.

...
Мы фотаемся уже почти два часа, сегодня модель я. То в костюме и железном коромысле, то в корсете и на козлах, то в чулках и кандалах, то на лавке, обнаженная, под флогерами с двух рук у Господина Рыжего Лиса. Тугой ошейник грубо скрепляется на мой шее и игровой фотоэкшен неожиданно перестает быть игровым. Потом я смотрю несколько последних фоток и понимаю тот переломный момент, когда игра заканчивается и внезапно приходит настоящая страсть. В этом жесте его пальцев, или в моем - на коленях, лижущей его руку.

Белый густой туман, из которого выплывают картинки происходящего - я лежу на полу, в его ногах, я сама легла, в ожидании тяжелой ноги на своем горле, я в железной клетке, обвиснув на кожаных наручах, в его жестких и грубых ласках - на подчинение и доверие.

Последняя защита ломается во мне, последняя стенка, такая тонкая, как оказалось, рушится и меня внезапно накрывает понимание происходящего. Я готова смирится перед Ним. Я снова, после всего, что было со мной за последние пол-года, после всех разбитый иллюзий и неоправданных ожиданий, снова готова признать. Готова признать над собой своего Господина.

Господина Рыжего Лиса.
Чувства взбудоражены, я возбуждена до крайности, диким вихрем что-то мечется внутри меня, прорывается паникой, истерикой, я внезапно рыдаю, цепляясь за Его ногу.

- Что с тобой, почему ты плачешь?
- Я не хочу. Я не хочу больше... Вы тоже, тоже, уйдете как и все остальные.
Что-то лепечу, сама не понимая своих слов и обрывков истерзанных чувств.
Рука гладит меня по волосам. Из открытого балкона тянет ледяным осенним холодом. Швы кафельного пола врезаются в колени.
- Успокойся, никто тебя не бросит. - говорит Он и выходит на балкон курить.
...
Утром Арес пишет мне в личку и просит объяснить отмену съемки.
У меня странное настроение. Я лежу в кровати с ноутом на коленях. В моей душе внезапный покой и комфорт. Наверное, так чувствуешь себя в конце бессмысленного Пути, через все терни мимо всех звезд. Хочется любить весь мир и быть во всеми честной. Я и рассказываю Аресу почти все из услышанных вчера глупостей в его адрес. Потом что-то пишет Зайка и я опять объясняюсь, потом Арес звонит Зайке, потом... Потом новый скандал медленно набирает новые обороты.

...
- Скажи мне, пожалуйста, вот что, - пишет в личке вечером Господин Рыжий Лис, - что ты сказала Аресу? Мне сейчас в соседней личке медленно выносят мозг.

Какие-то старые скандалы и обиды, какой-то давний конфликт, на который легло вчерашнее происшествие. И я была не права, и Арес меня необдуманно подставляет.

Мне опять жутко. Я снова одна в поле, как тот самый одинокий воин с обломанным копьем, на которого лавиной мчится черная чужеродная рать, а мне надо выстоять, просто выстоять, не позволить себя смести, втоптать в грязь, просто выстоять чтобы выжить, одной - против всего мира.

"... весь мир идет на меня войной...."
- Я ничего ему не говорила, я никого не называла, я...
Мы говорим очень долго, мы говорим несколько дней обо всем, или несколько часов, я почему то рассказываю Ему все, весь тот ужас, то живет в моей душе, и весь мой страх. и весь мой шлюшечий путь, и всю мою грязь, и все, что со мной было, и все, чего я боюсь. И Он не осуждает меня, Он принимает такой, какая я есть, со всеми моими глупостями и метаниями.

- Теперь меня из студии тоже выгнали, как я понимаю? - спрашиваю я под конец.
- Нет, я поручился за тебя. Я сказал, что ты моя нижняя.
Сердце остановилось, постояло и неспешно пошло дальше...
- Вы... Вы это сказали просто чтобы Арес оставил меня в покое, да?
- Ну, во-первых, Вы...
Так не бывает, нельзя снова верить в чудеса. Вот знаете, вчера вам сказали - вы смертельно больны и жить осталось неделю, полторы от силы. А сегодня пришли и вскользь извинились, упс, анализы перепугали, вы здоровы выписываетесь. Или как на американских горках - с горы в пропасть, и обратно в гору.

От смерти к надежде.
Сколько сердце способно верить и привязываться? Насколько его хватит, кто знает? Где предел - веры, надежды и любви?
Глупое мое сердце, ты опять поверило.
Держись теперь.
Если сможешь.
...

2018-05-04 в 08:12

Виктор, 52 года

Гродно, Беларусь

Сильно написано!хоть и длинно, но читается с интересом.

2018-05-04 в 12:01

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

Он смотрел на меня сверху вниз, слегка наклонив голову как большая внимательная птица смотрит на копошащегося в ее ногах птенца.
- Прошло не пять минут, - наконец выдохнула я.
- Да. Тринадцать, - подтвердил он.
- Вот. это Вам, - я протянула ему пучок бамбуковых прутьев в полиэтиленовой упаковке, купленных недавно в «Максидоме». - раздадите на сувениры Вашим поклонницам.

- Каким мои поклонницам?
- Ну тем, которые не позволяют Вам приходить во-время. - рассмеялась я.
...
Прошел месяц или чуть больше, как мы впервые увиделись. Месяц, в который втиснулась еще одна моя жизнь. Месяц, за который у меня прошел нервяк оголтевшей от голода ничейной суки, месяц, за который я перестала считать себя шлюхой, месяц, за который я узнала о веревочном бондаже больше, чем за предыдущие пол-года, месяц, в который втиснулось несколько фотосъемок, тусовок, знакомств, месяц, поменявший мои представления о Тематических отношениях, месяц, позволивший меня почувствовать себя имеющей право на уважение, внимание, заботу - и право иметь собственные чувства.

Месяц с Господином Рыжим Лисом.

...

"Я пришла к поэту в гости, ровно в полдень, воскресенье..."
Красные полосы на сером небе, коричневые крыши, сквозь льняные занавески я лениво наблюдаю, как меняется ширина и цвет полос на клочкастом и сером Питерском небе.

Я лежу на диване, подо мной бежевый мятый плед, на моей груди серая и клочкастая, как закатное зимнее небо, кошка. Она трется о мои руки своим носом, подставляя мягкое горло моим пальцам. Я чешу ее шейку, она урчит все громче. Ленивый сон постепенно наваливается на меня.

Сегодня мороз, я бежала не глядя под ноги от метро, и вдруг остановилась и подняла голову. Синее-синее небо, в нем кружат вороны, на фоне белесых стен Владимирского собора дворник, замотанный в толстые тряпки, чистит лопатой тротуар, две женщины собирают в мешки сухие сучья. Вороны каркают в синем небе, сверкают золотые кресты, все кружится как карусель, как заводные лошадки, нарисованные на коробке из под печенья. Я замерла. Выдохнула и пошла дальше медленно-медленно, волоча по свежему снегу оборки своей красной клечатой юбки. Время остановилось и пошло вспять. Двадцать первый век обернулся девятнадцатым, ничего вокруг не изменилось, время невластно над Городом. Я шла теми же улицами и дворами, и те же дворники, и те же вороны, и то же небо вертелись вокруг меня медленной каруселью.

Парадный подъезд, справа от входа - синяя печь, чье жерло давно заложили кирпичом, в бывшей дворницкой - переплетная мастерская.

От мороза свело пальцы в тонких перчатках, замерзли уши, холод просочился под куртку. Я поднимаюсь по широкой лестнице с вышербенными перилами на последний этаж, мансарда. Из окон вид на железные крыши, вечно - черные ветки и ворон. Трое котов встречают меня.

Господин Рыжий Лис уже здесь, он ждет меня, он греет обед. Меня безумно трогает такая простая опека, я не привыкла к этим мелочам, к такой обыденной заботе и вниманию. Я стою на пороге Его кухни все время, пока Он разогревает для меня обед. Я в недоумении и холоде, сквозь тесные кухонные окна искрится снег.

Кошка мурчит, малиновое небо становится фиолетовым, серым, густеет и оседает на крышах. Сон окутывает меня одеялом. Сквозь сон я слышу, как Лис обнимает меня и ложится рядом, я прижимаюсь к Его горячему телу и окончательно уплываю в туман. Тихо-тихо, как в серой оконной вате тонут елочные игрушки, так я тону в тишине закатывающегося к вечеру первого дня зимы.

Знакомые руки лениво, как бы нехотя, чтобы не побеспокоить ненароком начинают меня ласкать, так же неспешно, как гаснет день, словно впереди у нас Вечность, и я больше не думаю ни о чем. Мы неспешно занимаемся любовью, так же медленно, как медленно тянется "сегодня", и как же сладко, бесконечно сладко и тепло под толстым одеялом, под мурчание кошки, которая свернулась серой шапкой на кресле, в запахе остывающего кофе и пустого, спокойного, лишенного суеты и спешки первого дня зимы.

...
Самый счастливым событием из той осени для меня стала поездка в Киев на бондажный семинар.
...
После него мы поссорились в первый раз. Я уже не помню, как именно и из-за чего. То ли у меня был ПМС, то ли очередной приступ ревности мужа, но я не смогла выбраться на мастер-класс помоделить. Тогда я еще не представляла, как Лис умеет делать больно.

Через несколько дней я напрашиваюсь в гости. Я еду к Нему с кожаной кошкой в рюкзаке. Я счастлива, я предвкушаю.Лис сидит дома, в любимом кресле. Сегодня суббота, я разгребла за утро все домашние дела, пристроила ребенку друзьям и вырвалась к Нему, чтобы провести с Ним эти полдня.

Лис сидит в кресле с компом на коленях. Я в углу дивана. Он не в духе, на нем старая футболка и домашние шлепанцы. Я развлекаю Его разговорами, не осмеливаясь перевести их на то, зачем, собственно, я сегодня сюда приехала, вся полная радужных надежд и иллюзий. Проходит около часа, он закрывает свой ноутбук . отставляет его на стол и ложится в кровать. Я в недоумении наблюдаю за ним из угла дивана. Лис заваливается спать как ни в чем не бывало, не позволяя мне уходить. Я решаю. что это, видимо, такая дурацкая шутка и ближайший час читаю что-то с телефона в контакте.

Лис дрыхнет.
Я маюсь от скуки в Его комнате. Когда встаю и отправляюсь в туалет, он мгновенно просыпается и спрашивает, куда я собралась и чтобы уходить не смела.

Вернувшись из туалета, я снимаю свитер. Он двигается на кровати и освобождает место для меня. Я ложусь рядом, под толстое ватное одеяло. Мне душно, жарко и скучно, я постепенно засыпаю. В солнечный субботний день. Следущие 4 часа я то сплю, то пытаюсь читать какую-то детскую книгу, то просто лежу, глядя в потолок, потому что Его тяжелая рука не отпускает меня и не позволяет вырваться и сбежать. Стоит мне только пошевелится, как рука Лиса крепче прижимает меня к Нему или заматывает в душное одеяло. Через пару часов я потная и усталая, я больше ничего не хочу, ни спать, ни трахатся, ничего. День гаснет, небо чернеет. Аккумулятор в телефоне почти сел. Я не понимаю, зачем я сегодня здесь. Я не понимаю, зачем я пришла спать в гости. Я не понимаю, почему Он спит сам и не позволяет уйти мне. Время близится к критической точке, я медленно выползаю из Его объятий.

- Ты куда? - очередное.
- Уже почти 8, мне пора домой. Не хочу опять отгрести от мужа...
- Ну иди, раз пора. - говорит Он, переворачиваясь на другой бок и собираясь спать дальше.
Я одеваюсь и хочу выходить.
- Закроете за мной дверь?
Сонный Лис встает, провожает меня до двери.
Я иду по Петроградке, меня душат слезы. Я не понимаю, что это было и зачем. Я не понимаю, зачем я с таким трудом разгребла себе полдня свободы, чтобы провести это время с Ним. Я его провожу, это время, рядом со спящим Лисом. Я подвела Его в четверг, а в субботу Он меня наказал. Завалился спать и велел охранять свой сон. Лучше бы выпорол. Мне мерзко и тоскливо всю неделю. Я плохая нижняя, я эгоистичная свинья, которая никак не может научится отказываться от своих желаний и потребностей.

Я слишком многого хочу — любви, внимания к себе и потакания капризам.
...
Вчера я опять осталась со своими обманутыми ожиданиями и иллюзиями. Надо что то делать с этим. То ли перестать ждать и надеяться, то ли перестать привязываться, то ли перестать еще что-то.

История пошла по накатанной - отвратительное самочувствие перед месячными, нервяк, головная боль, третий день тошноты. Я не могу есть, я бросаюсь на каждого встречного. Дорогой муж увидел фотки с клубной вечеринки и навтыкал мне в аське. Я сказала, что не пойду на занятие, раз он опять ревнует. И не пошла, предупредив Лиса за час до начала. Тупая корова, ничему тебя не учит опыт.

В воскресенье все повторяется - я сижу в углу дивана, Лис в кресле с ноутом. К исходу второго часа меня душат слезы. Через три часа я реву в туалете, и тушь капает с моего лица на пол. Через 4 часа я собираюсь домой. Лис спрашивает, почему я расстроена. Я бубню что-то мрачное, мысленно давая себе зарок разорвать и это, оторвать от себя привязанность, надежды, глупую веру и то странное чувство, что копошится внутри меня. Я плохая нижняя, я осмеливаюсь слишком многого хотеть и на многое надеяться. Я не умею принимать действительность так, как она есть. Я слишком хотела - Его рук, Его веревок, Его плетки - и не получила ни -че-го. Я как та наркоманка, которая ради дозы готова на все, на потерю самоуважения, семьи, всего. Дома я ложусь спать и не отвечаю на Его письмо в контакте. Я сильная, справлюсь. Я смогла забыть их всех- сначала Воланда, потом Ареса. Я смогу разорвать и эту толстую пуповину. которая примотала меня к Лису.

Он не хочет меня больше, понимаю я. Слишком большой выбор, слишком много доступных женщин. На меня нет сил и нет желания.
Я слишком многого хочу. Я хочу - многого и от многих. Я донимаю их всех- своим вниманием, своими идеями, своим темпераментом. От меня устают быстрее. чем успевают наиграться. Вот и Лис - устал и наигрался. Предыдущие отношения длились не больше 2-3 месяцев. первая ссора с Лисом пришлась как раз на этот период. На НГ Он уезжает в Москву, там его ждут, маленькая девочка 23 лет, живущая наедине с целым миром. Она тоже хочет сидеть, уткнувшись головой в Его колени, плакать, под Его плетью и наслаждаться объятиями Его веревок. А я... я больше не напишу и не позвоню и не попрошу. Я буду ждать. Я - старая игрушка, которую можно иногда забывать дома на полке. Когда нужна - брать с собой в кармане. Когда надоедает - менять на новую. Я плохая нижняя, я так не умею, мне больно...

...
Очень хотелось прижаться к Нему, к такому знакомому телу, оказаться в Его объятьях, в плену сильных рук, но пустое, я знала, что не примет меня, оттолкнет. Я не решилась - здесь люди, и снова посторонние между нами. Я сажусь в кресло, прогнав кошку, Он на диване, разговаривает. Мы не виделись почти неделю, а, расстались тогда плохо, в ссоре. Он не обнял меня при встрече, не показал мне - ты моя, ты нужна мне. Не обнял при следующей. Я не понимаю. в чем виновата, не понимаю, что делать и как вести себя. Прощаясь, я не выдержала - Он стоял так близко - прижалась к Нему, оказавшись во власти рук, объятий, запаха, силы, покоя - и Он ответил на мои объятья.

- Я скучала...
- Я тоже скучал
- Не правда, Вы там были ни один, там много женщин...
- Приезжай завтра.
- Завтра у меня съемка
- После нее...
- Да, сразу после нее...
После нее не вышло, там еще есть муж. Мой красивый и странный муж. То равнодушный, то ревнивый и злой. Он вошел в зал, когда я двигала лампы - сердце всколыхнулось, хотелось бросится в объятья. Нет, не примет, оттолкнет. Подожду. Потом, в растерянности, я ткнулась головой в Его плечо - я не понимаю, как мне дальше делать, помогите - "не приставай ко мне, " - оттолкнул, встал, помог. Не понимаю, как мне быть. Я в растерянности. Мне тяжело, непонятно и больно. С утра снова поссорились. В чем дело?

Он отталкивает меня. Мне остается уйти. Я не люблю бегать за теми, кому не нужна. Я не люблю, когда мне больно. Я не понимаю, зачем приходить к нему - не любит, не порет, сидит, читает с компа. И я сижу, лицом в стену.

Я не могу сама просить о порке, слишком интимно, слишком глубоко, слишком - мое... Как быть? С утра сказал - делай как знаешь - и ушел. Я опустила руки и села на стул. Я писала Ему - много, много всего, я просила, я извинялась, но он молчал и ушел из сети. Варила суп и мучила себя болью.

Я ненавижу эту боль. Она выше моих сил, я не научилась ни избегать ее, ни жить с ней, ни бороться. Эта боль преследует меня с самого детства, иногда затухая, иногда возвращаясь. Боль, страх, неуверенность, горе, потеря. Мне не осилить все это, я не могу так.

Я знаю, что снова приду и буду молча сидеть в углу дивана, не смея ни о чем просить и не понимая, что делать дальше.
...
Сегодня четверг, у нас занятие по бондажу.
Огромная квартира-студия на Петроградке, я обожаю эти мансардные окна, этот серый питерский свет, это полосатое небо над головой! Три кошки сбегаются к двери на встречу гостям.

Сегодня нас четверо - Рыжий Лис и его вторая женщина, я и Женя. О Жене и Анечке надо рассказать отдельно, видимо.
Лис - очень известный в Питере Мастер. Как вокруг любого известного мастера вокруг него вьется бездна женщин. На тот момент я лично знала нескольких его постоянных моделей, с каждой из которых его связывают разные по степени запутанности отношения. Я никогда не расспрашивала о них, полигамность Лиса вещь такая же неоспоримая и неизменная, как и его бондажное мастерство. Все полгода рядом с ним я училась жить с мыслью, что таких как я - как собак нерезаных, и все, на что я имею право претендовать - это на уделенное мне время. Остальное меня не должно касаться.

Тоскливые приступы черной ревности отравляли мне порой по несколько дней разом. Хотя, если быть честным, Лис никогда никого не обделал вниманием. Отвечал на звонки в любое время суток и утешал письменно при любых условиях. Я не могла потерять Лиса, пусть лишь часть места у его ног, но - это моя часть.

То, чему я научилась с ним в его руках, его веревках - не было раньше ни с кем и никогда. Иногда мне казалось, что он знает, на какие надо нажимать кнопки чтобы получить нужный результат - раз-два-три и я улетаю в свой спейс, среди рваных простыней и искусанных до синяков рук. Потеря свободы - боль от веревок- она проходит, и изнутри накатывается лавиной ссучья похоть. Добавить боли, лицом в подушку, за волосы до слез из глаз, грубый секс, мой звериный вой. Бамбуковая палка по заду, сначала больно, потом накрывает. Боль, насилие, принуждение - оргазм за оргазмом сносит меня неудержимыми волнами, сердце захлебывается в горле, по телу стекает пот, я задыхаюсь, я не справляюсь. На что еще способно мое тело в его руках?

Раз-два-три, стальные руки, тугие объятья, сладкая боль.
Я плаваю в пустоте, нет ничего вокруг меня и внутри, я никто в нигде.
Все перемешивается и захлебывается в эйфорийном дурмане. Я выныриваю в реальность как пловец из глубины синего-синего моря, хватаю ртом воздух, я задыхаюсь, я забываю дышать там, в глубинах своего спейса, медленно-медленно, не глядя и не видя вокруг себя ничего, я нащупываю край дивана и скатываюсь с него к ногам сидящего рядом в кресле человека, я лежу на полу, в его ногах, мне хорошо и спокойно так, как только может быть хорошо и спокойно человеку на своем месте.

Это те минуты, ради которых я живу.
Покой.
Покой.
Покой.
.....
Итак, четверг, студия, Лис, Аня, Женя и я.
Аню я уже видела пару раз, милая девушка, роскошные густые волосы, вся трепетная и пугливая, что я на ее фоне кажусь себе прожженной шлюхой.Мы никогда не находились друг к другу ближе чем на пару метров и я только с расстояния могу ее рассмотреть.

Женя. До сих пор не знаю, как он нашел меня. Вернее. догадываюсь. Однажды он написал мне в Контакте, назвав тем ником, под которым я выкладывала свою «Извращенку» на «Самиздате». Там одинаковые фотки - в Контакте и на «Самиздате». Я специально поставила везде одинаковую картинку. Никогда не знаешь, каким именем захочется назваться сегодня, пусть хоть лицо будет одно.

Мы неспешно говорили несколько дней, он заметил. что его всегда привлекали женщины, у которых животное начало преобладает над разумом, или что-то в этом роде, я уже не помню. Я ответила, что никого не ищу. Он сказал, что тоже не ищет. По-этому мы просто говорили о чем -то - о женщинах, о книгах, о фото.

Увиделись мельком в клубе, давно, еще летом. Тогда я еще ходила в кафе, где проводились свободные публичные повязалки. Уже не связывалась, просто тусовалась. Вливалась в общий драйв и плавала в нем как счастливая рыба на речных порогах. Из сине-красного рваного света выскакивает смутно виденного где-то лицо - потом Кэрол представляет мне его - это Женя, мы зачем-то болтаем ни о чем. В темноте пропадает сначала Кэрол, потом Женя, я уже не вижу кто и где, я одна на красном дермантиновом диване, ловя во всполохах разноцветного света знакомые лица.

Тусовки мелькали как калейдоскоп, новые знакомства завязывались стремительно, на эндорфиновом драйве, люди мелькали не задерживаясь ни в памяти. ни в разуме. Пузырящийся идиотизм выплескивался через край.

Второй раз я увидела Женю уже в другом клубе, вы болтали ни о чем, так же ни о чем я болтала с другими, перетекая из одной кучки тусовщиков к другой. Я что-то фотала, такое обыденное и привычное, пытаясь играть с длинной выдержкой, но съемка не заладилась, меня не втыкало.

Я хотела - другого.
Боли, драйва, насилия.
И оно -это желание - уже копошилось под моей кожей тугими червями.
Все Мастера были заняты. На публичных мероприятиях моделей, миленьких и юных девочек - как мышат, бездна в каждом углу - сбиваются в кучки и хихикают. Иногда вдоль стен сидят унылые взрослые дядьки, любители фемдома, такие унылые и кислые, что ни у одной девочки-бондажиста нет ни малейшего желания играть с ними в чувственную игру в веревки, на грани секса.

Наконец я не выдерживаю давления внутри себя и подкатываюсь к Косте с просьбой "повисеть меня" . Оо, после той незабвенной порки в казематах «Музея» у меня остались к Косте очень нежные мазохистские чувства. Он тогда открыл мне мир чистого см-а, только боль и кайф от нее, никакого секса. Он так добротно выпорол меня, подыхающую от ссучьего голода, что воспоминания об этой порке будоражили мое сознание еще несколько месяцев.

Костя убегает курить - он только закончил связывать и ему нужен отдых. И вдруг я замечаю Женю - он подходит ко мне, о чем то болтает, он тоже пришел с фотиком, хотел поснимать.

Я говорю, что сейчас буду связываться и прошу меня пофотать на мой Кенон. Женя соглашается. Сначала все идет как обычно. Я медленно покачиваюсь в веревках, пока не понимаю, как сильно затекает плечо. Такую боль нельзя терпеть, в один момент она может накрыть тебя так, что придется разрезать веревки и вытаскивать из них бьющееся тело запутавшейся в сети беспомощной рыбки.....

- У меня рука затекает. - говорю я.
Я не знаю, слышит меня Костя или нет, может, музыка слишком громко играет или мой голос звучит тихо-тихо, хотя мне кажется, что громко.

- Костя, у меня рука затекла - говорю громче, или мне только кажется, что громче.
Он что-то там плетет над моей головой я только ощущаю рядом присутствие человека, я не вижу его.
В следующий миг спазм мышцы, резкая боль - и почти визжу - больно, рука... - и вдруг понимаю, как переменяется эмоциональное состояния стоящего рядом со мной человека. Как его вштыривает этот мой сдавленный визг, как внезапно он приободряется и, весело насвистывая, снимает с меня болезненную обвязку... Спустя минуту я лежу на полу. головой в его кожаные штаны, медленно отхожу и тихо-тихо ловлю свой сладкий кайф в мышцах. Шампанское моей дури бьет из ушей . Женя приносит мне чай и мы долго болтаем с ним о чем-то .

...
Несколько месяцев общения с рыжим Лисом и вот меня саму уже распирает от желания сплести на ком-то веревочные узоры. Обнять сзади за шею, нежно пыхтя в ухо, и обнять тугой веревкой за грудь. Я говорю о своем странном желании Рыжему Лису. Он понимающе кивает и велит искать себе модель.

Модель...
Кто это, с чем его едят и где ищут?
В голове варится бульон из разных мыслей. Потом выкристализовывается какое-то странное подозрение и я пишу Жене - Хочешь побыть завтра на занятии моей бондажной моделью?

Мы уточняем всякие детали и вдруг он соглашается. Упс, выстрел прямо в цель. Чисто на наитии. Женя пришел в клуб сам учится бондажу.

...
Свои мазо-переживания я описывала довольно часто, а сейчас вдруг возникла потребность сказать пару слов и о сабмиссивности как я это чувствую.

Это ощущение... знаете... вот дикого, всепоглощающего. безумного одиночества... когда Его нет рядом.
Ты среди людей - но ты одинок. Нет контакта с ними, они все чужие. Их смех, разговоры, споры - все проходит сквозь тебя, ты не понимаешь, зачем и почему ты с ними.

Я была на тусовке. Сотня или больше или меньше разных людей - и среди них - я. Одна. Болтовня, смех. звездеж, внимание, разговоры, обнимашки-целовашки. веревки, знакомства. Но я - ОДНА. Я с ними, я в своем прайде, но - никого нет за спиной. Я поминутно оборачиваюсь на вход в зал, я вижу знакомых, я болтаю со всеми, я смеюсь, с счастлива.

Но я - одна...
Его нет, он не придет, я знаю
Но - поминутно на вход в зал, так, что затекает шея.
Нет, не будет.
Я кладу голову на чьи-то колени, чужие колени в плотных джинсах. Теперь кто-то есть за моей спиной.
Ан нет, не тот.
Нет никого.
Чужие руки пробуют на мне обвязку, я смеюсь и отпихиваю их.
Чужие.
Знаете, когда Его руки ложатся сзади мне на плечи, внутри взрывается фонтан, Римская свеча, фейерверк в потолок. Ууух, и закручивается вихрь, все, дальше не остановить. Можно закрывать глаза и полагаться на Его волю.

И больше нет - меня. И мне не надо больше быть. Теперь я- не я. Я - часть Его. Я - демон, внешняя часть души, зверек, обернувшийся человеком.

Мы в клубе, свет синий и красный, музыка, всполохи лиц из рваного света, эмоции — смех, крики, стоны. И в этой толпе я безошибочно нахожу Его, словно знаю, где он - сейчас. И через полчаса нахожу - безошибочно, в другом месте, и через час, мечась как потерянная, нахожу у барной стойки. Он просто берет меня - за шею и прижимает голову к груди. И - все. Меня больше Н Е Т... Я растворилась в Нем, в запахе, в руках, в силе. Он закончил бондаж, он отпустил веревки, он выпустил меня из своих объятий. Едва отдышавшись, я сползаю к Его ногам, на пол.

Я - красивая, гордая, упрямая.
Я - самостоятельная, строптивая, гордая.
Я - делаю что хочу и никто мне не указ.
Лежу в Его ногах и нет счастливей меня на свете человека.
Потому что - больше НЕТ человека...
я - часть Тебя...
..Боль, веревка на горле, залитая светом сцена, с которой мне не видно зрителей, Его лицо, меняющее цвет во вспышках софитов - то глубоко-синее, то слепяще-белое, как Его рубашка, в которую несколько минут спустя я буду рыдать в неудержимой истерике от переполнивших меня эмоций, капли пота на его лбу, боль, неотделимая от наслаждения - все это было и все это есть.

... Вчера я облажалась. Я часто это делаю - делаю, а потом думаю.
Я сижу в Его ногах и ною и брошенная вскользь фраза вдруг бьет меня по хребту.
Лопнула нить.
Такая... Зеленая тугая нить, которыми Он привязал меня к себе. Их много, этих нитей, сначала он были тонкими и чахлыми как первые весенние ростки, они робко пробивались сквозь коросту, покрывающую мою душу, они не верили солнцу и росли медленно-медленно, так и норовя спрятаться обратно, в потрескавшуюся черную землю. Один росток, другой, пятый. Постепенно разрастались, крепли, обвивали меня паутиной, вплетались в душу, прорастали под кожу. Зеленые, густые и смелые нити, привязавшие меня к Нему. Окрепли, осмелели, поверили, что пришло лето.

А вчера одна лопнула. С тугим треском взорвавшейся автомобильной покрышки. Я держала ее в руках и боялась бросить. Я не поверила. Я долго-долго не верила, что ее больше нет, вот же она, свежая и сочная. К утру она завяла, скукожилась, почернела и осыпалась прахом высохших листьев. Выпала из руки. Оказывается, бывает и так, подумалось мне.

Она вырастет заново, я знаю.
Когда-нибудь.
Не может же вечно кровоточить эта ранка. Затянется кожурой, подсохнет - я радом снова прорежется тоненький зеленый росток. Потянется к солнцу.

...Наша последняя встреча перед отъездом на хутор. Мы долго вместе, много-много часов. Мы долго и много делали все - темачили. трахались, спали, ели, темачили. Я полностью и абсолютно расслаблена, внутри меня глубокой покой и умиротворение. Я обнажена уже много часов, мне нечего скрывать перед Ним, незачем притворятся и лгать. Во мне не осталось больше ничего сокрытого. тайного, неизвестного Ему...

Как часто я замечала, глядя на себя в зеркало, как меняется мое выражение лица в Его присутствии - из напряженно-ироничного становится умиротворенным и спокойным, иногда я не верила своему отражению в зеркале - кто эта красивая женщина с волшебной и счастливой улыбкой, неужели это я? Неужели для счастья мне надо так мало и так много - разом? Быть Его, быть у Его ног, иметь это сладкое право - приклонить голову на колени и слушать как спускается в душу покой?

Никто и никогда не возился со мной так, как Рыжий Лис, не уделял мне столько внимания и времени, не узнал меня так подробно, как я сама не знала себя. Только с ним одним я позволяла себе делать такие странные и страшные вещи, вводящие меня в состояние густого белесого тумана и потери реальности, приносящие с собой глубокое внутреннее удовлетворение, покой и потерю собственного "я", то полное открытие и доверие, которого не было ни с кем, включая Господа Бога, когда с меня спадала не только одежда, но и плоть, оставляя обнаженной мою душу, мою самую глубинную сущность, закрытую и от меня самой. Снова возвращалась в свое безмятежно-счастливое детство, когда мир открыт тебе, а ты - ему, когда нет запретов, страхов, преград, невозможного и несбыточного.

...

Я шла тропинкой к бане, в руках у меня был пучок ивовых прутьев, которые несколько минут назад срезал в кустах и очистил от коры господин Рыжий Лис. Это - мои розги, для моей боли и моего наслаждения. В бане тихо, влажно и тепло, пахнет вчерашними вениками и распаренной мятой. Я беру длинный оцинкованный таз и кладу в него розги. Узкие и тонкие прутья, целый пучок. Ковшом заливаю водой из бочки. Они всплывают на поверхность воды. Я в задумчивости вдыхаю банные запахи, топлю розги рукой, потом наполовину погружаю в него ротанговый прут. Он длинный, целиком не входит. Из окна бани видно заросшее крапивой поле, вдали пасутся лошади, крапива длинная, протискивается в окно. Тишина и покой медленно сходят на меня. В этих простых вещах, в этом странном деле - подготовке для себя девайсов - я успокаиваюсь и медленно прихожу в нужное настроение. Я люблю пропускать сквозь пальцы шелковистые хвосты флогеров, пахнущие кожей, витую кошку, играть с однохвосткой. Я люблю запах джутовых веревок, люблю их твердых пучки, в которые люблю их быстро, и не глядя, складывать, я люблю даже этот полосатый узелок, в котором тихо брякают карабины и кольца, если его поднять с пола.

Через пару часов я возвращаюсь в баню, беру за ручки старый серый таз и несу его на конюшню. Вода серебристым потоком брызжет мне под ноги. Я несу розги в конюшню, где, в запахе навоза и кожаной упряжи, меня, голую, будут пороть на деревянной лавке как крепостную девку. Жаркий стыд обжигает волной лицо, я смущена. Меня - и пороть на конюшне?? Розгами, ротангом - при свидетелях??? Свидетелях моего стыда и позора???

Лис уже ждет меня там, я отдаю Ему таз. Мне не страшно, мне никогда не бывает страшно рядом с Ним.
...
В конюшне холодно, сильно пахнет навозом и свежими опилками. Я стою с тазом в руках и жду. О да, я умею быть терпеливой, послушной и спокойной, все зависит от рук, которые рядом. Иногда бывает достаточно одного Его слова или взгляда, чтобы настроение переменилось и возникло желание сделать так, как хочет Он и только потому, что он так хочет.

Как обьяснить это логически?
Я счастлива, когда счастлив Он, вот и все. Его руки обнимают меня за плечи. Вот он, тот сладкий миг, после которого нет во мне страха, ни трепета, ни неуверенности. Его горячие руки на моих плечах. Я откидываю голову ему на грудь, платье сползает почти до пояса, джутовая веревка связывает мои руки, принося эту долгожданную сладость - лишение свободы, воли, выбора и желаний. Я погружаюсь в волну теплого счастья - быть в плену Его рук, объятий и веревок.

Я привязана к деревянной лавке. Подо мной - старое зеленое одеяло, надо мной - Его руки. Я - спокойна, я ожидаю свою боль. Я серьезна, внимательна и расслабленна.

Жгучая Розга впивается в кожу, сначала я терплю, а потом мой крик прорывается наружу, это крик - как песня, идущая от самого сердца, ничем не сдерживаемая и свободная песня, когда разум оставляет контроль над телом и я обретаю Свободу.

Все закончилось, я лежу на Его коленях, потихоньку возвращается чувствительность моего тела и я ощущаю, как сладко наливается болью спина и попа, горячим жжением и наслаждением. Его рука стискивает мою спину, вспухшую кожу между лопаток и новый поток удовольствия взрывается внутри моего тела и выносит меня бездыханной рыбкой теплой волной в покой и тишину. Я возвращаюсь в реальность из глубокого сна, не сразу понимаю, где нахожусь и почему.

...
Господин Рыжий Лис. Как долго я изучала Его, пытаясь понять, угадать, раскусить - в чем же Его секрет? Давая мне так много - и ничего не требуя взамен? Внимание, забота, интерес ко мне, моим желаниям и потребностям?

...
Мне было больно.
Рвотные спазмы продолжались уже около часа, практически не снижаясь. Желудок скручивался судорогами. Иногда они отпускали меня, давая облегчение, а потом возвращались. Валерьянка, за ней вода, кофе - все исторгалось наружу, в металлическую раковину на моей кухне. Дома было пусто. Стояла тишина прерываемая дикими звуками моих рвотных судорог. Закончив скандал, муж вышел из дома на улицу освежится, я осталась блевать в пустую раковину.

«Это ненормально» билось в моей голове, я так не могу, мне не справится. Около 9 снова хлопнула железная дверь, он освежился и вернулся домой.

Я надела домашние тапки и вышла на улицу, на газон под окном. Дневная жара постепенно спадала и становилось чуть прохладнее. Я еще помнила, как сидела на полу кухни, съежившись, сжавшись изо всех сил в тугой ком ужаса и боли. Моя душа разрывалась.

Слезы катились из глаз непрерывно, по щекам, по шее, за шиворот, ничто не могло их остановить. Я сидела на газоне, залитая безмолвными слезами, в домашнем полосатом платье и тапках. На моей левой лодыжке багровела утренняя ссадина от падения с велосипеда на асфальт, кожа со всей лодыжки была содрана словно теркой и сочилась белесой жидкостью. За несколько часов дома муж ни разу не задал вопроса, отчего на моей ноге содрана кожа. Это не интересно.

Очередные судороги в желудке, проходящая мимо женщина спрашивает меня - все ли в порядке.
Да. все нормально, отвечаю ей я. С мужем поссорилась.
Кричат дети и лают собаки. звенят велосипеды, смеется и шумит двор, обычные звуки летнего вечера в буйном районе новостроек.
Я беру телефон и набиваю в контакте - «Вы здесь? Вы заняты?»
Судорожный ужас и желание немедленно сдохнуть не позволяют мне попросить о помощи, кажется, что само мое существование составляет проблему для этого мира и надо немедленно его прекратить. Однако, где-о внутри меня осталось воспоминание о человеке, который никогда не делал мне больно. Никогда не делал мне плохо. В объятьях которого уходил страх, боль и тоска. И смутная, едва живая надежда - что мне не откажут в помощи и в этот раз - заставляет меня набивать буквы на клавиатуре телефона.

"Приезжай" - пишет он мне в ответ, выслушав мой малосвязанный бред.
Я захожу домой за сумкой и через секунду выбегаю на улицу.
Ощущение дежавю накрывает меня, когда я пересекаю двор в летних шлепанцах. Уже было когда-то такое в моей жизни, когда, босая, я убегала из чужого дома по пыльной и горячей дороге. Теперь я бегу - из своего, в том же полосатом платье и в шлепанцах. Следующий приступ рвотных судорог настигает меня в маршрутке и я, надев черные очки, заслонившись от всех сумкой, стараюсь не подавать вида, что сейчас испорчу здесь воздух, третий - в метро, но мне уже все равно. Мое лицо давно распухло от непрерывно текущих слез, я зажимаю рот руками и думаю только об одном - чтобы этот пялящийся на меня мужик не принялся приставать ко мне, не стал преследовать, приняв за пьяную в расчете на секс где-то в подворотне.

На нужной мне станции я мышью выскакиваю в закрывающуюся дверь и дальше бегу почти бегом. Он встречает меня у открытой двери своей квартиры и сразу прижимает мою голову к своей груди. Ах, сколько раз я находила покой и избавление от боли в этих объятьях, и я рыдаю с новыми силами, почему-то жалуясь на свою разодранную с утра голень, от обиды, от полного равнодушия ко мне.

...
Я сижу на диване, сжавшись в тугой ком мышц и нервов. Он сидит напротив, иногда поглядывая на меня. Я что-то говорю, до тех пор, пока новый желудочный спазм не накрывает меня, я бегу на кухню, привычно склоняюсь над раковиной. Рвоты нет, только судороги, утомительные судороги моего желудка.

"Давай раздевайся и иди в ванную" - говорит Он.
Тупая бессильная вялось обрушилась на меня, мне уже все равно что будет дальше. Почему-то отмечаю, как заботливо Он вешает на веревку мое платье, как трет мочалкой мою кожу, как поливает горячей водой и как под ней постепенно разжимается этот болезненный комок судороги внутри меня.

Он окружает меня заботой, такой спокойной и уверенной заботой, какой я не ощущала с самого далекого моего детства, когда обо мне, больной и несчастной, заботилась мама. Что-то совершенно забытое и непривычное, как разобранная кровать, поданный халат, горячий чай в крошечной чашечке, приглушенный звук у телевизора и внимательное присутствие рядом.

Рядом.
Когда- мне плохо, когда я больна, кто-то есть РЯДОМ.
За эти серые, лишенные красок и жизни, годы моего брака я привыкла все болезни проводить в одиночестве своей постели, иногда выползая на кухню за чашкой чая или смской прося принести мне таблетку жаропонижающего. Моя боль и страдания сопровождались одиночеством и я считала это нормой.

Он опять рвет мои шаблоны, мои привычные установки на то, как должно и как надо.
Почему?
Мысли тупо и вяло шевелятся в голове, не приходя ни к какому решению. Я засыпаю на толстой подушке, под толстым одеялом.
Утро встречает непривычным шумом из открытого окна, Он спит на диване напротив и я, поняв, что Он проснулся, тут же переползаю в Его объятья.

"Почему?"
"Что почему?"
"Почему Вы так делаете? То, что не делает больше никто другой?"
"Что я делаю?"
"Нууу... Делаете мне хорошо и не заставляете за это ничем платить. "
"А чем я должен заставлять тебя платить?"
"Не знаю, например, минетами"
Он смеется и говорит что минет - дело конечно хорошее, но не сейчас.
Первые полгода я настороженно относилась к Его практикам и принимая их, новый — возможно, что простой и человеческий поступок заботы о ближнем - тоже заставил меня насторожится и недоумевать по поводу происходящего.

В этом недоумении проходит весь день и я забрасываю Его письмами в личку - «а почему» и «а зачем». Он подробно разъясняет мне какие-то вещи как неразумному ребенку, а я в очередной раз ощущаю себя просветленной, которой на блюдечке преподносятся Истины.

Их было много за эти 8 месяцев. Их было больше, чем за весь мой опыт в Теме, их было... много...
...
Иногда я кажусь себе кошкой, которая гуляет сама по себе только потому, что нет рук, которые могли бы ее приручить, нет Дома, где было бы тепло и уют, нет покоя в ногах своего Господина. Кошкам ведь надо не так и много, чтобы они оставили свою свободу в обмен на счастье принадлежать, отпустить оседланный ветер за право идти след в след за главой стаи, за самым-самым.

Много серых и мертвых лет в браке я тянула тоску и отчаянье, не замечая своих желаний и забывая о своем счастье как о чем-то несущественном и бесполезном, я тянула свою жизнь до тех самых пор, пока однажы не почувствовала, как срослись сломанные крылья и я смогла вновь научится летать. Я - сумасшедшая птица...

...
Пожалуй, самое главное и полезное, что я вынесла для себя из отншоений в г-ном Рыжим Лисом - это восстановление моей веры в собственные силы и возвращение самоуважения, утраченное мною в поисках "большой и чистой бдсм-любви". Как сорвавшаяся с цепи домашняя собачонка, я металась в поисках "тех самых" рук, способных дать мне счастье и покой, рук, которые покормив и приласкав, исчезали, оставив после себя очередное разочарование и втоптанное в мусор самоуважение. "Если я хочу быть любимой я должна забыть о своих желаниях и стать удобной для других" - решила я и смогла добиться на этом поприще успехов, но не любви. Я дарила нежность чужим людям, а в ответ получая или не получая пузырьки в крови и пустоту после, как тяжелое похмелье наутро после праздника.

Первые полгода после знакомства с Лисом, мне казалось, что мозги оставили меня где-то на полпути от дома. Я бегала к Нему каждую свободную минуту, я никак не могла насытится Его вниманием ко мне. Его заботой и Его мастерством, я хваталась за встречи как утопающих за свой последний шанс, я хотела нажраться впрок, на годы вперед, ведь никаких обязательств нет и не будет, нет ничего, кроме зыбкого счастья "сейчас".

Ежеминутный страх потерять Его, ревность к другим женщинам в Его жизни плюс полное и абсолютное равнодушие ко мне и к тому, что со мной происходит, собственного мужа. Это была тяжелая зима.

Ближе к весне я слегка успокоилась, Лис не пропал из моей жизни. Мало того, не прогнал меня, сумасшедшую, ревнивую, взбалмошную, он давал мне так много - всего - как раньше, что я всерьез привязалась к Нему.

Лис открыл мне другой мир - выступления на клубных сценах с одним из лучших Мастеров веревочного бондажа, поездки и путешествия в другие города, новых людей, ни один из которых не обратил бы внимания на очередную вьющуюся среди известных Мастеров модель. Я глотала новизну, захлебывалась в ней и задыхалась. Постепенно созревали собственные идеи для творчества. Мой тот самый первый бондажный фотоэкшен, полный и абсолютный провал, я храню его как память о том, как не надо делать.

...
Очередной переломный этап, очередные мысли.
Что-то тогда снова сместилось в моей голове. Там, на «Син Сити» в «Мона Клабе».
Я никак не улетала в свой безумный пузырчатый кайф, воспринимала реальность четко и ясно как сквозь прозрачное стекло.
- «Как тут одевать его, я не помню совсем» - Лис вертел в руках мой старый кожаный ошейник с серебряными цепочками, а потом ловко приладил мне на шею и шлепнул по нему, - «Вот так вроде бы, все. Иди.» - тот самый ошейник, подаренный Воландом.

Еще за неделю до «Син Сити» я начала по привычке ныть - "Меня там выебут, как пить дать, выебут, и не посмотрят на оранжевые штаны и кто перед кем должен "ку" делать."

Мысль о том, что меня осмелится трахнуть кто-то кроме самого Господина Рыжего Лиса стала казаться кощунственной и смешной.
- Я тебе браслет одену, там на входе раздают.
- Меня выебут вместе с браслетом, - вздыхала я, тайно предвкушая подобнуя картину.
Лис молчал и ухмылялся. Но перед отъездом сунул в сумку толстый кожаный ошейник. Береженого как известно и бог бережет тоже.
Еще за неделю до поездки я купила себе новенькие кружевные трусики с бантиками и разрезом на самом интересном месте, чтобы можно было трахатся прямо не утруждая себя сниманием их, ага. Собрала по сусекам костюм, фетровую шляпку. Предстоящая вечеринка представлялась сплошным потоком секса и экшенов, голые потные негры трахают по углам хрупких блондинок, а потом их самих порют по крепким спинам кожаными кнутами. Над всем этим висит пелена марихуанного смога и пустые бутылки из-под виски перекатываются по ногами.

Мы приперлись в клуб к началу входа гостей. с огромным чемоданом на колесиках. Чемодан, с которым мы кочуем по городам и клубам, чемодан, видевший Москву, Минск. Киев, чемодан, хранящий в себе целый мир двух "бродячих артистов" - мои костюмы и его веревки и плетки. Очень странный чемоданчик. скажу я вам.

В гримерку набились сразу и парни и девушки, переодевались не стесняясь друг друга. Я вдруг почему-то засмущалась, что мои сиськи окажутся на всеобщем обозрении, ведь когда-то мне стало все равно, кто может видеть меня голой. А потом Лис снова вернул мне это чувство- защищенность одеждой от посторонних взглядов. Ведь только он и никто больше не имеет такого права - разом распахнуть кимоно и выставить на всеобщее обозрение мои сиськи, а потом плотно закрыть его обратно и вернуть мне это чувство защиты и сокрытия себя. Только он может задрать мой подол выше головы, перед зрителями, которые глазеют как я корячусь у них под ногами - и спрятать обратно все от их взглядов. Содрать с плеч платье, едва прикрывая меня веревками - и бережно поднять его на место когда все закончилось.

Я переодеваюсь, отвернувшись спиной ко всем, потом Он застегивает на мне ошейник, который болтается как ошейник от волкодава на шее щенка, и мы выходим обратно в зал.

Народу не много, все пьют, едят и тусуются, кто-то пляшет у сцены, кто-то вертится на шесте. Мечты о потных неграх тают как дым. На белых диванчиках по углам обжимаются малолетки, на сцене делают точки для подвесов, в углу уныло пустует гинекологическое кресло. Я мечтательно представляю, как бы было прикольно трахаться на нем на всеобщем обозрении. На экранах крутят порнуху.

Лис не отпускает меня ни на шаг. Блядская моя природа так и прет наружу, но Его твердая рука всегда рядом, я могу спрятаться под нее, прижаться к ней губами, она водит меня по залам, крепко держа за обе руки и мне спокойно и хорошо оттого, что Он здесь и не отпустит меня и не допустит ничего и что я, что я нужна ему, наверное. Эта твердая рука дает ощущение безопасности и защиты. Мне нравится, мне дико, безумно нравится это чувство - Его власти надо мной. Раз держит так крепко — может, во мне есть какая-то надобность и ценность? Равнодушные и слабые руки, много лет бывшие рядом со мной никогда не хотели ни обладать мною, ни удержать меня от самой себя.

В маленьком зале пустая сцена, Лис предлагает побондажиться, я радостно скачу вокруг, пока Он заново складывает свои веревки. Подтягиваются зрители, пьют пиво и ухмыляются.

Хха, мне больше совсем-совсем не страшно. Мое доверие Ему абсолютно, как бы больно и плохо мне не было - это все временно и нестрашно.

Первые прикосновения рук, первые витки веревок, первые знакомые ощущения -и понеслось.
Он нашел мои кнопки, те самые кнопки, нажимает на них - раз-два-три и получает нужный ответ. Боль, наслаждение, еще больше наслаждения, пик — взрыв. Волны накрывают меня одна за другой, сначала я пытаюсь сдерживать свой крик, но он пробивается наружу и я вою как животное от удовольствия и боли. Я могу себя отпустить.

Наконец-то я могу себя отпустить, выжать до суха - и отпустить свой крик. Выпустить на волю свой голос, эту протяжную песню наслаждения и боли. Лис позволяет мне выплеснуть себя наружу, Лис научил меня не сдерживать в себе боль, Лис властвует и повелевает моим телом, Лис забрал мою душу.

Он забрал меня у меня самой.
Больше я не своя.
Я не сама по себе.
Я - Его.
Плюшевая обивка ошейника приятно щекочет кожу.
Я горда тем, что имею право сидеть в Его ногах, получать от Него боль и удовольствие, всегда, в любую минуту уткнуться лицом в Его грудь, прикасаться к Его рукам, быть чем-то необходимой. Быть рядом.

Несколько дней назад мы темачили у Него дома. в старой лисьей норе, в крепких объятьях Его веревок.
Напряжение достигает своего пика, мое тело изо всех своих физических сил стремится поймать свой кайф, свое удовольствие, свою мазо радость - но разрядка так слаба, что я никак не могу улететь. Что мешает мне? Пмс давит на моск и отвлекает? Я сворачиваюсь тугим клубком на диване и смотрю в стену перед собой. В глазах стоят злые слезы. Да что со мной, наконец, такое? Где я, почему не чувствую ничего? Он замечает мой напряженный взгляд, закушенные губы, садится рядом.

Мои мышцы еще натянуты как тугие канаты, внутри свернулся болезненный ком. Я прячу от Него глаза, мне ужасно стыдно. Он так старался для меня. а я - неблагодарная скотина, никак не могу отплатить Ему.

- Выпорете меня, - почти беззвучно шепчу я, но Он слышит.
- Тебе все еще мало?
- Нет, не мало....
Он молчит минуту и смотрит на мои искусанные губы.
А потом резко, наотмашь бьет меня по лицу, раз, другой, третий.
И пробивает эту немыслимую плотину, эту жесткую бетонную стену, сносит, ломает, взрывает и крошит непробиваемый барьер, выросший в моей голове.

Я рыдаю как безумная в Его ногах, размазываю слюни и слезы и сопли и все то, что может течь так активно и бурно из пробитой плотины. Наконец, меня отпускает и я засыпаю, расслабленно и тихо, на Его старом красном одеяле.

Я знаю, что Он сидит где-то рядом и курит, погрузившись в свои мысли.

...
Переломным моментом в отношениях с мужем стала поездка на бондажный фестиваль в Москву. Неделя в Москве, трое суток в клубе, и на все этом фоне дикий, непрекращающийся мандраж. Я чем-то чуяла опасность и напряг. По телефону муж был вежлив и сдержан. Все как обычно, ни грамма эмоций. человек без сердца - а по моему приезду сам уехал в Москву к девочке, с которой решил связать свою дальнейшую судьбу. На то момент, как мне казалось, я выбирала между тоскливой обреченностью семейной жизни - и личным счастьем. Права ли я была ? Не знаю, я потеряла многое за право быть свободной и поступать по своему усмотрению.

Старые привязанности, восторги и иллюзии лопались как мыльные пузыри, оставляя после себя недоумение, и как раньше все это приводило меня в восторг? Люди открывали в себе неприглядные стороны, пустые манипуляции, дешевые понты, разочарования - и на фоне всего этого стабильный в своем постоянстве Господин Рыжий Лис.

...
Москва. «Мона-клаб», одно из первых выступлений. Мандраж. Нет не страх, нервная трясучка. Костюм, провонявший старым табаком - я не проветрила его после первого выступления на новогодний праздник, забыла, засунув в полиэтиленовый пакет и черную пластиковую коробку, что образовалась у меня в углу спальни. Специальная коробка для хранения костюмов на выступления. Вскоре она перестала закрыватся крышкой.

Странный, кроваво-черный костюм, придававший мне невероятно блядский вид танцовщицы кабаре, шляпка с вуалькой, которая крепилась к волосам заколками, чулки-сетка. Как. оказывается, есть много интересных вещей в женском арсенале - сетчатые чулки, туфли на шпильках, кружевные перчатки, пояса для чулок, кружевные трусики - с бантиками и без, разноцветные, к каждому костюму свои, в тон. Несколько лет моей жизни прошли без этих простых и соблазнительных женских безделушек, аскетичная жизнь матери семейства не подразумевала выходы в свет в юбке, едва прикрывающей резинки на чулках с торчащими из-под нее штрипками. Ха, у меня вдруг появился маникюр, кольца на пальцах, бывало, я одевала разом по 10 штук, плюс браслеты и ходила, бренча всем этим цыганским счастьем. А чулки, мммм... Черные в мелкую сетку, черные ажурные. чулки, чуть длиннее гольфов, с бантиками, с резинками, атласные с тугим блеском, белые с огромными бантами. Я никак не могла наиграться во все эти женские штучки. А белье? Кремовые лифчики, бантики, кружева, красные трусики с разрезами, вишнево-черный комплект, бежево-голубой, просто черный, алый. белый. О чудо, я теперь знала свой размер лифчика. Коллекция трусиков на вешалках на дверце моего шкафа мешала закрывать шкаф.

К весне в моем гардеробе прибавилось 2 кимоно. Нижнее, двухметровой длинны, сшитое на заказ из бежевого льна - я моделила в нем на семинарах по веревочному бондажу и ярко-алое, с огромными. до полу, рукавами вразлет, как крыльями чудо-птицы. Ах, как много всего, оказалось, нужно к этим кимоно - я носила японские белые носки с одним пальцем — таби, которые специально для Г-на Рыжего Лиса привезли из Японии, японские традиционные трусы из двухметровой полоски ткани, которые Лис наматывал мне перед выступлением и я вздрагивала от быстрых прикосновений его горячих рук к моему телу. Пояса для кимоно - 3-4 узких, в комплекте, подвязывать и регулировать длину и оби - широкий атласный пояс, я сшила его сама, все 4 метра. Одеть кимоно, разгладить на нем все складки, оказалось задачей, непосильной для меня одной, и г-н Рыжий Лис сам одевал меня в него, так ловко, словно всю жизнь этим и занимался - одевал женщин. Невероятно эротичной одежда оказалась - это кимоно. Сколько с ним можно было придумать интересных игр, и как ловко оно скрывало все недостатки фигуры...

...
Через пару месяцев муж подает заявление на развод и уходит.
Я спотыкаюсь в своем беге на ровном месте, а потом вновь выпрямляю спину - наплевать, и не через такое проходили. Я не позволю ему сломать меня. Я больше никому и никогда не позволю меня сломать.

Иногда накрывает БОЛЬ. Накатывает изнутри черная тоска, зловонная жижа сгнившей части моей души, омерзительной гангреной выбаливающая внутри меня много-много лет серого и унылого брака, выбаливает и рубцуется по живому, без анестезии. Бывает боль так сильна, что я не могу сдерживать себя и кричу, иногда рыдаю, часами захлебываясь слезами и слюнями, иногда - молча сижу в ногах у Рыжего Лиса, или сплю в Его постели, свернувшись клубком - не трахаясь. не разговаривая. просто сплю, сплю, словно впавший с спячку суслик. Душное колючее одеяло, разноцветные простыни, жар горячего тела рядом, удушающая ночь. С утра слегка отпускает головная боль, внутри шевелится надежда и радость.

Простая и такая понятная, радость - жить.
Просто - жить.

2018-05-04 в 20:22

Lea, 45 лет

Санкт-Петербург, Россия

Занимательно. Очень увлекает. Спасибо Вам за чувственное повествование и яркие эмоции. Ваша откровенность подкупает. Будьте счастливы и берегите себя)

2018-05-05 в 12:32

Svoboda 1, 41 год

Санкт-Петербург, Россия

Lea, 41 год

Санкт-Петербург, Россия
...
Спасибо :0)

Рейтинг: 3

Виктор, 47 лет
Гродно, Беларусь
...
Спасибо :)

Aризонa, 33 года
Авдеевка, Украина
...
Спсаибо :_) Сейчас все в порядке :)))

2018-05-07 в 19:00

Олег, 42 года

Владимир, Россия

что за нумерация???

2022-01-10 в 08:00

Владимир, 60 лет

Санкт-Петербург, Россия

Мужа жалко :)
-

2022-01-10 в 14:13

Indifferent, 45 лет

Москва, Россия

Везёт же, сколько времени свободного у человека ...

2022-01-10 в 15:27